Стихотворения. Поэмы. Пьесы

Эльзевира повисает на Пьере. Пьер целует степенно и с чувством классового достоинства.

Посаженный отец-бухгалтер. Бетховена!.. Шакеспеара!.. Просим изобразить кой-чего. Не зря мы ваши юбилеи ежедневно празднуем!

Тащат рояль.

Голоса. Под крылышко, под крылышко ее берите! Ух и зубов, зубов-то! Вдарить бы!

Присыпкин. Не оттопчите ножки моей рояли.

Баян(встает, покачивается и расплескивает рюмку). Я счастлив, я счастлив видеть изящное завершение на данном отрезке времени полного борьбы пути товарища Скрипкина. Правда, он потерял на этом пути один частный партийный билет, но зато приобрел много билетов государственного займа. Нам удалось согласовать и увязать их классовые и прочие противоречия, в чем нельзя не видеть вооруженному марксистским взглядом, так сказать, как в капле воды, будущее счастье человечества, именуемое в простонародье социализмом.

Все. Горько! Горько!

Эльзевира и Скрипкин целуются.

Баян. Какими капитальными шагами мы идем вперед по пути нашего семейного строительства! Разве когда мы с вами умирали под Перекопом, а многие даже умерли, разве мы могли предположить, что эти розы будут цвести и благоухать нам уже на данном отрезке времени? Разве когда мы стонали под игом самодержавия, разве хотя бы наши великие учителя Маркс и Энгельс могли бы предположительно мечтать или даже мечтательно предположить, что мы будем сочетать узами Гименея безвестный, но великий труд с поверженным, но очаровательным капиталом?

Все. Горько!.. Горько!..

Баян.

Уважаемые граждане! Красота — это двигатель прогресса! Что бы я был в качестве простого трудящегося? Бочкин и — больше ничего! Что я мог в качестве Бочкина? Мычать! И больше ничего! А в качестве Баяна — сколько угодно! Например:

Олег Баянот счастья пьян.

и вот я теперь Олег Баян, и я пользуюсь, как равноправный член общества, всеми благами культуры и могу выражаться, то есть нет — выражаться я не могу, но могу разговаривать, хотя бы как древние греки: «Эльзевира Скрипкина, передайте рыбки нам». И мне может вся страна отвечать, как какие-нибудь трубадуры:

Для промывки вашей глотки,за изящество и негухвост сельдя и рюмку водкипреподносим мы Олегу.

Все. Браво! Ура! Горько!

Баян. Красота — это мать…

Шафер(мрачно и вскакивая). Мать! Кто сказал «мать»? Прошу не выражаться при новобрачных.

Шафера оттаскивают.

Все.

Бетховена! Камаринского!

Тащат Баяна к роялю.

Баян.

Съезжалися к загсу трамваи^{347} —там красная свадьба была…

Все.

(подпевают)

Жених был во всей прозодежде,из блузы торчал профбилет!

Бухгалтер. Понял! Все понял! Это значит:

Будь здоров, Олег Баянчик,

кучерявенький баранчик…

Парикмахер(с вилкой лезет к посаженной маме). Нет, мадам, настоящих кучерявых теперь, после революции, нет. Шиньон гоффре делается так… Берутся щипцы (вертит вилкой), нагреваются на слабом огне а-ля этуаль (тычет вилку в пламя печи), и взбивается на макушке эдакое волосяное суффле.

Посаженная. Вы оскорбляете мое достоинство как матери и как девушки… Пустите… Сукин сын!!!

Шафер. Кто сказал «сукин сын»? Прошу не выражаться при новобрачных!

Бухгалтер разнимает, подпевая, пытаясь крутнуть ручку кассового счетчика, с которым он вертится, как с шарманкой.

Эльзевира(к Баяну). Ах! Сыграйте, ах! Вальс «Тоска Макарова по Вере Холодной»^{348}. Ах, это так шарман,[32] ах, это просто петит истуар…[33]

Шафер(вооруженный гитарой). Кто сказал «писуар»? Прошу при новобрачных…

Баян разнимает и набрасывается на клавиши.

(приглядываясь, угрожающе). Ты что же это на одной черной кости играешь? Для пролетариата, значит, на половине, а для буржуазии на всех?

Баян. Что вы, что вы, гражданин? Я на белых костях в особенности стараюсь.

Шафер. Значит, опять выходит, что белая кость лучше? Играй на всех!..

Баян. Да я на всех!

Шафер Значит, с белыми вместе, соглашатель?

Баян. Товарищ… Так это же… цедура^{349}.

Шафер. Кто сказал «дура»? При новобрачных. Во!!! (Грохает гитарой по затылку.)

Парикмахер нацепливает на вилку волосы посаженной матери./