Стихотворения. Зори. Пьесы

Пастух (медленно приближаясь к Эреньену). Жак, ты узнаешь меня?

Жак Эреньен. Как, ты жив еще, старый пастух! (Сильно взволнованный, целует его.)

Пастух. Я много лет провел вдалеке отсюда, я видел новые, чудесные страны. Вот так уходишь, скитаешься изо дня в день, из края в край, и потом, вернувшись, видишь, как умирают люди.

Пьер Эреньен. Простите меня все, кого я оскорбил.

Кюре. Не тревожься,- ты жил христианином и будешь спасен. (Отпускает ему грехи.)

Жак Эреньен (подводя пастуха к умирающему). Отец, это пастух со Звенящих полей; ты знаешь его; он самый старый из твоих слуг и друзей.

Пьер Эреньен (долго смотрит на пастуха и, внезапно узнав его, схватывает за руку и притягивает к себе. Довольно твердым голосом). Когда я умру, пастух, ты истребишь все старые семена. Они покрыты вредной пылью, они изъедены, они заплесневели. Не с ними торжественно обручится земля. А ты, побывавший всюду, ты посеешь на моем поле, на моей ниве новые семена – живые, свежие, прекрасные семена, которые ты видел в девственных землях.

Пауза. Пастух наклоняется и становится на колени. Нищие и носильщики делают то же самое.

А теперь поверните меня к солнцу.

Его просьбу исполняют, но на западе, где в это мгновение заходит солнце, вся местность озаряется кострами пылающих деревень; их горячее дыхание обдает умирающего.

Крестьянин

(указывая на Пьера Эреньена). Отсветы пожара пробегают по его лицу.

Второй. Видно, он к огню и повернулся!

Третий (к тем, кто помогает Пьеру Эреньену). Осторожней… осторожней… лучше ему не видеть пламени.

Четвертый. Поверните его направо.

Пятый. Сюда… сюда… Направо… Направо…

Но старик, судорожно цепляясь за носилки, остается в том же положении, обратив лицо к закату и пожару.

Шестой. Бедный!… Если бы он знал!

Пьер Эреньен (почти угасшим голосом). Жак Эреньен, подойди ко мне, подойди поближе. Я хочу умереть, касаясь руками (гладит его) и видя перед собой… то, что я люблю больше всего на свете… Я был словно одержим тобой… Я никогда не отрекался от тебя, почти благословлял страдания и горести, которые ты причинял мне. Да, я любил тебя, и еще я обожал землю. Я жил вместе с солнцем – оно было моим зримым богом. Умри я ночью, в его отсутствие, я счел бы себя наказанным. К счастью, оно предо мной, и я протягиваю к нему руки. (Приподнимается по направлению к пожару.) Я его больше не вижу, но по-прежнему чувствую его благодетельный, победный свет…

Жак Эреньен (шепчет). Отец! Отец! (Колеблется, рассеять ли заблуждение отца или принять его слова как внезапное пророчество.)

Пьер Эреньен. Я чувствую, я люблю, я понимаю его; даже и в этот час оно одно несет единственную еще возможную весну! (Запрокидывает голову и умирает.)

Жак Эреньен целует своего отца. Он приникает губами к его губам, как будто запечатывает их, как будто хочет уловить ту первую истину, которую они возвестили.

Жак Эреньен. Понимал ли он сам смысл своих слов?… «Единственную еще возможную весну!…» (Постепенно возвращается к действительности и овладевает собою.)

Нищие, крестьяне, рабочие окружают его. Пастух долго пожимает ему руки. Носильщики поднимают тело и пускаются в путь. В эту минуту толпа женщин и детей, спускавшаяся по дорогам, ведущим из города, выходит на перекресток. Их сопровождают старики.

Старик (останавливается и указывает на тело Пьера Эреньена). Покойник! Это Эреньена несут на носилках?

Второй. А что это за толпа?

Третий. Вся деревня хлынула в Оппидомань.

Четвертый. Не думают ли они, что там их примут с распростертыми объятиями? (Кричит.) Эреньен! Эреньен!

Эреньен. Кто зовет меня?