Стикс

— Ну да. Горетовка.

И в это время он ловит этот взгляд из толпы. Взгляд удивленный, вопрошающий. Мол, а ты что здесь делаешь? Идет на него:

— Добрый вечер.

— Здравствуйте. — Женщина приблизительно его возраста пятится назад.

— Мы знакомы?

— Да уж, — она мнется, — знакомы. Я уж и не знаю, как вас там называть теперь.

— Следователь Мукаев Иван Александрович.

— Обозналась, извините. Темнеет уже. Обозналась.

— Нет, постойте!

— Мама, мама, пойдем домой!

— Иду, Сашенька, иду! Замужем я, извините. Муж-то ревнивый.

Да что ж это такое! Ему надо только узнать, почему она так странно смотрит! И все. Женщина пятится за спины людей, пацан лет десяти, девчонкам его ровесник, тянет за подол:

— Идем, мама. Страшно.

Ему тоже страшно. Тело, вернее, то, что от него осталось, накрыто брезентом. Он смотрит на деревянные дома, смотрит и не может оторваться. Милая, добрая, старая Горетовка! Что, и здесь он тоже успел? Смотрит в толпу, пытается отыскать глазами женщину. Ушла.

— Устал? Ну, ничего, сейчас все. На сегодня, — ядовито добавляет Руслан.

— Я не хочу отсюда уезжать.

— Да ты что?!

— Горетовка. Мне здесь что-то надо, — упрямо твердит он.

— Ладно, Ваня, не дури. — Друг детства не менее упорно подталкивает к машине. — Надо расслабиться, водочки выпить. Тьфу, забыл, что ты теперь не пьешь! А зря, между прочим. Хорошо, начальство спит, да и ехать сюда далеко. Зато завтра учинят допрос по всей форме: кто убитый да сняли ли отпечатки? Отпечатки! — Снова ругается, и уже спокойнее: — А с Горетовкой не переживай, ты еще сюда наездишься. Даже не представляю, с какого конца за это дело взяться. Пока не определили, сколько времени труп в этих ветках лежал, местных расспрашивать бесполезно. Ну что, медицина? — безнадежно спрашивает Руслан у судмедэксперта. — Когда?

— Не свежачок, это точно. Убили не вчера и не на днях. Но сказать точно, когда…

— Да все я понимаю! Так твою раз этак! — вновь громко ругается Руслан. — Не было печали, да черти подкачали! Устроили здесь пекло, оно и всплыло. Де-ло.

Последнее слово сказано с нажимом, по слогам. У него же такое ощущение, что Руслан торопится поскорее покинуть Горетовку. Не нравится ему здесь, что ли? Можно было бы и с людьми поговорить. Но кто знает, когда именно убили этого мужчину?

Он знает, следователь Мукаев. Знает почти наверняка. Откуда-то это знает. Сказать? Завтра. Когда положит на стол перед другом детства пистолет, тогда и скажет. Руслан прав: он уста очень устал.

— Хорошо, поехали, — кивает на машину, — у меня, кажется, все.

Вопросительно смотрит на окружающих. Они согласны. Что-то последнее время все с ним странно согласны. Даже деньги пачками выдают. Кто он такой, что так происходит? Может, тот самый черт из пекла, на которого жалуется Руслан?

Уже по дороге в прокуратуру машинально достает из карма телефон. Руслан Свистунов удивляется:

— Тю! Телефон свой нашел! А сказали — потерял.

— Мой? Точно мой?

— А чей? Ну-ка дай. Где ж это он у тебя валялся? Черт, батарейки сели! Ну, точно: он! Сам же выбирал тебе в подарок!

— Да мало ли таких телефонов, — бормочет он.

— А ты включи да посмотри. Кстати, помнишь пин-код?

— Нет. Не помню.

— 7236. Я ж тебе сам забивал в память: дом — номер такой-то, Леся — такой-то. И свой домашний. Странно.

— Что странно?

— А где ты его нашел? Дома?

— А Вэри Вэл говорил, что ты ему звонил в тот день, когда пропал. Так откуда звонил-то тогда, Ваня? — внимательно смотрит Руслан.

— Спроси что-нибудь полегче, — огрызнулся.

— Не помнишь, что ли? Так и скажи. Да, странная штука — жизнь. Вещи потерянные находятся! И люди…

Что-то Руслан скажет про пистолет! И еще одна мысль в голове: когда Ладошкин просил включить сотовый, какой именно аппарат имел в виду? Тот или этот? Если только в руках сейчас действительно его, следователя Мукаева, телефон. Но сердце подсказывает, что так оно и есть. Почему-то в его случае все вещи оказываются теми самыми.

…Руслан его не оставляет: идет следом в прокуратуру. Усмехается:

— Бомба два раза в одно место не падает. Сегодня с ЧП все. Лимит исчерпан. У тебя в сейфе еще того? Есть?

— Ты это брось.

— Отчего ж? — прищуривает капитан Свистунов лихие глаза крепкого коньячного цвета.

— Сопьешься.

— А тебе меня жалко?

— Жалко.

— Ты не переживай, у меня характер. Сила воли. Во! — сжимает руку в кулак, пальцы подрагивают. — Это от усталости. Зрелище было не для слабонервных.

Он молчит, на подначку не реагирует. Они перед дверью кабинета следователя Мукаева. Переступив порог, идет к сейфу, достает бутылку, в которой еще осталась водка. Руслану:

— У тебя лицо в саже.

— А у тебя тональный крем потек.

Трогает царапины на щеках: врет все друг детства, они подсохли, и не брал утром у Зои никакого тонального крема. Подремать бы после такого. Сегодня они с Русланом еще друзья. А завтра он положит на стол пистолет и спросит:

— Этот?

И неизвестно, что будет дальше.

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

Утро

— Этот?