Стилист. Том II

В следующее мгновение удар локтем в скулу заставил высыпавшие на небе звёзды заплясать в моих глазах хороводом. Сука, это он меня сейчас просто порвёт, как тот Тузик грелку. Но не зря же меня натаскивал Палыч! В бою все средства хороши, и когда Кистенёв не мог сдержать стона боли, когда я схватил его сквозь брюки за мошонку, я про себя злорадно ухмыльнулся.

Секунды мне хватило, чтобы сбросить с себя матерившегося врага и, тяжело дыша, встать на карачки. В такой же позе находился и державшийся руками за промежность соперник. Мы посмотрели друг на друга и, сообразив, что я не дам ему времени на передышку, Кистенёв атаковал первым.

Но сейчас я был готов к его броску, перекатом ушёл в сторону и вскочил на ноги. Неприятель сориентировался быстро, снова с рёвом кидаясь в мою сторону, однако удар толстой подошвой ботинка в грудь заставил его, совершенно по-детски ойкнув, усесться на задницу. Следующий удар пришёлся в лицо. Я не разбирал, куда бью, в челюсть, нос или лоб, похоже, подошва накрыла всю его физиономию, проехавшись снизу вверх, и я ничуть не удивился, увидев, как кровь хлынула из разбитых губ и носа.

Кистенёв провёл по лицу ладонью, посмотрел на неё и, пошатываясь, поднялся на ноги. Не исключено, что пары-тройки зубов он тоже недосчитался. В этот момент у меня почему-то не было никакого желания избивать его до полусмерти и тем более «мочить». Я попытался вызвать в памяти образ отца, которого этот подонок завалил, Лены, которую он где-то прячет и, надеюсь, она ещё жива… Нет, злости не прибавилось. Твою ж мать, что-то я стал совсем уж сентиментальным.

Подойдя к лежавшему в снегу пальто соперника, я выудил из кармана пистолет. Рукоять ПМ холодила ладонь, захотелось приложить её к саднящей скуле, где уже наверняка наливается кровоподтёк. Но нет, не сейчас. Где-то тут по идее должен быть предохранитель. Ага, наверное, вот этот флажок, который нужно опустить. А теперь взвести курок и направить ствол на замершую передо мной тёмную фигуру.

— Ну, давай, стреляй! — прохрипел он. — Если не ты меня, то я тебя. Так и так из нас двоих останется только один.

— Мне твоя жизнь на хрен не нужна, — сказал я, сплёвывая густую слюну. — Где моя жена?

— Что, не хочешь валить? — словно не услышав мой вопрос, оскалился кроваво-белым пятном Кистенёв. — Ну смотри, я тебя предупредил.

Несколько метров между нами он преодолел не так быстро, как в первый раз, так что у меня было время принять решение. Я ударил его рукояткой в лицо, делая шаг в сторону. Тот пролетел мимо, остановился, тяжело дыша, повернулся и вновь кинулся на меня.

Нет, конечно, убежать от настырного, прущего на тебя буром оппонента — дело нехитрое. Вот только где мне искать жену, не говоря уже о том, что Кистенёв, оправившись, наверняка не оставит попыток со мной поквитаться, и снова могут пострадать мои близкие.

Разгорячённый дракой, я уже был готов нажать на спусковой крючок, меня от последнего шага удерживал одна мысль: где мне искать Лену, если я его убью? Где он её прячет? Вот эти терзания меня слегка отвлекали от боевого настроя, и я проглядел, как ботинок Кистенёва заехал мне чуть ниже левого колена.

Вот теперь уже я скрючился от боли, прыгая на одной ноге и едва не выпустив из руки ствол. Вновь мы оказались на снегу, теперь уже барахтаясь в сугробе сбоку от аллеи. А когда прозвучал приглушённый выстрел, я сразу и не понял, что произошло. И только когда спихнул с себя бывшего банкира, понял, что тот ранен. Похоже, в пылу борьбы я всё же непроизвольно нажал на спусковой крючок.

Кистенёв лежал на спине, глядя в небо и прижимая к правому боку ладонь, из-под которой растекалось тёмное пятно. Он ещё был жив, грудь его тяжело вздымалась, но меня не покидало чувство, что ранение смертельное. Повреждённая печень сейчас наполняла кровью его брюшную полость, и остановить кровотечение не было никакой возможности. Даже если он окажется на хирургическом столе через тридцать минут — его уже не спасти, кое-что в медицине и строении внутренних органов усилиями Палыча я соображал.

— По ходу, поквитался за отца, — выдавил он из себя получившуюся какой-то жалкой усмешку.

Я склонился над ним, пытаясь поймать его ускользающий взгляд, схватил за свитер, безуспешно пытаясь приподнять ставшее неподъёмным тело врага.

— Говори, мразь, где она? Где ты её держишь?

Ещё и голос какой-то сиплый, а прокашляться не получается. Сейчас бы применить способность внушения, полученный от Мессинга дар НЛП-программирования, чтобы выведать, где он прячет Лену, да чувствую, что нет не то что физических, скорее, даже моральных сил. Не человек, а какая-то перегоревшая нить накаливания. Если уж когда и стоило применить ДАР, то когда только с ним встретилась у лыжной базы, но в тот момент я был настолько взвинчен, что даже об этом не подумал.

— Не дёргай, — морщится Кистенёв, — мне и так немного осталось.

Кладу его на снег, сам опускаюсь рядом на колени, тычу стволом в заросший подбородок:

— Говори, сволочь, будь хоть сейчас мужиком…

Тот смотрит куда-то мимо меня, тихо говорит:

— Всё с твоей бабой нормально, жива она.