Стилист

– Что тебе любопытно? – зло всхлипнула Оксана. – Есипов думает только о том, как хапнуть побольше денег, а отдать поменьше. Ты думаешь о том, как бы тебе издательство к рукам прибрать. А обо мне кто-нибудь вообще думает? Кто-нибудь думает о том, что мне страшно, мне плохо, мне противно, мне трудно? Я для вас вещь, предмет неодушевленный, инструмент, при помощи которого вы добиваетесь каждый своего. Какие же вы все сволочи…

Она не выдержала и расплакалась. В этих слезах внезапно выплеснулось все, что копилось так долго, тщательно пряталось в глубине сознания и не находило выхода. Ненависть и отвращение к Кириллу, унизительность притворства в сексуальных экзерсисах, страх перед угрозами невидимого, но зато так хорошо слышимого уголовника. И еще одно. Она больше не могла обманывать сама себя. Она нашла того единственного мужчину, рядом с которым хотела бы провести свою жизнь. Мужчину, ради которого она с удовольствием сидела бы дома, варила борщи, пекла пироги, жарила мясо, пылесосила ковры, мыла окна. Рожала и растила детей. Мужчину, которого она хотела отчаянно, до озноба, до остановки дыхания. Самого умного, самого решительного и в то же время спокойного и рассудительного. И этот мужчина сидел сейчас перед ней на диване и озабоченно рассуждал о связи личного телохранителя генерального директора издательства «Шерхан» с уголовным миром. Больше года она носит в себе тщательно скрываемое чувство к нему, она сумела убедить себя в том, что ей просто кажется, что Вадим – партнер по бизнесу и не надо даже думать о нем как о партнере по сексу, а тем более по жизни. Ее Мужчина еще придет, они встретятся и будут вместе, а Вадима надо выкинуть из головы. Она подсознательно вела себя так, будто видит в нем только друга и партнера, расхаживала перед ним в прозрачном белье, принимала его, лежа в постели, одним словом, всячески демонстрировала, что ничуть не стесняется его, потому что не видит в нем мужчину. А он, глядя на ее стройное, длинноногое обнаженное тело, ни разу не дрогнул лицом, ни разу не показал, что это роскошное тело его хоть каплю интересует. С деловым видом расспрашивал, как она занимается любовью с Есиповым, и давал ей советы, как это нужно делать правильно, чтобы он не заводил себе других баб. Раздевал ее до трусиков и мыл под душем, и при этом руки его не становились потными и горячими. И Оксана твердо поверила, что она Вадиму просто не нравится как женщина. Она не в его вкусе. Она нужна ему только для осуществления задуманной операции с «Шерханом».

Оксана смирилась почти сразу, она, собственно, даже и не предпринимала попыток соблазнить Вадима, затащить его в постель. Задавила в себе все мысли о нем в тот же день, когда случайно оказалась перед ним полуодетой и не заметила в его глазах ни малейшей искорки интереса. А вот теперь все то, что так тщательно скрывалось и подавлялось, выплеснулось наружу. Она боялась, что через два дня ее убьют. И это вмиг сделало ее свободной от всего, в том числе и от собственноручно наложенных запретов на мысли о Вадиме.

– Прости, Ксюша, – говорил Вадим, осторожно гладя ее по волосам, – я не думал, что ты это так воспринимаешь. Ведь то, что мы с тобой пытаемся сделать, это не только для меня. Это и для тебя тоже. Если у нас с тобой все получится, ты будешь счастлива всю оставшуюся жизнь.

– Я не буду счастлива, – пробормотала она сквозь слезы.

– Почему?

– Я не буду счастлива без тебя, – почти выкрикнула она и зарыдала еще горше.

Руки Вадима, обнимавшие ее за плечи, дрогнули, он отстранился и попытался заглянуть в ее залитое слезами покрасневшее лицо.

– Что ты говоришь, Ксюшенька? Зачем ты так говоришь?

– Потому что это правда. Я люблю тебя. И мне никто не нужен, кроме тебя. Я ни с кем не буду счастлива. Только с тобой.

Вадим снял руки с ее плеч, встал и подошел к бару. Налив в стакан на два пальца водки и плеснув тоник, он протянул напиток Оксане.

– На, выпей. Только залпом.

Девушка покорно выпила крепкий коктейль и поставила стакан на пол возле дивана. Она знала, что от слез лицо ее распухло и стало уродливым, но ей было все равно, потому что через два дня ее убьют и никто не может или не хочет ей помочь. Вадим подвинул кресло вплотную к дивану, сел как можно ближе к Оксане и осторожно взял ее за руки.

– Девочка, я благодарен тебе за твои чувства. Наверное, я могу гордиться тем, что меня любит такая замечательная девушка. Я не миллионер, я обыкновенный государственный служащий, и зарплата у меня небольшая. Я не молодой киноактер, не секс-символ, не всемирно известный модельер. Я – никто. И если молодая красавица говорит, что не может быть счастлива ни с кем, кроме меня, это значит очень много. Это, может быть, высшая похвала в моей жизни. Спасибо тебе, Ксюша.

Она все поняла. Она ведь была девушкой очень и очень неглупой. Слегка отодвинувшись, она высвободила руки, достала из кармана халатика платок, вытерла глаза и вымученно улыбнулась жалкой, дрожащей улыбкой.