Стюардесса

Нельзя его любить. Он не сможет отнестись к ней серьезно. Он все о ней знает, о ее похождениях, о ее романе с Антоном, о загулах в гостиницах, о многочисленных ухажерах. Он считает ее легкомысленной шлюшкой, недаром же вот так сразу привел к себе в номер и уложил на кровать. Думает, что раз она пьяна, то ей уже все равно, с кем быть, думает, что она вообще неразборчива в контактах и озабочена только одним…

Нет, Динка не вынесет, если он не примет ее любовь, посчитает ее простым капризом, усмехнется завтра утром, подмигнет с намеком и с чистой совестью примется ухаживать за кем-нибудь другим.

Да уж, у него, видимо, тоже нет недостатка в женщинах. А ей придется с этим мириться, ждать, когда и до нее дойдет очередь, ревновать, страдать… Ну нет! Ни за что на свете Динка не согласится играть в жизни любимого такую унизительную роль! Так что лучше вовремя остановиться. Как говорят англичане: не попробуешь мед, не узнаешь, как он сладок.

Он не ожидал ее отпора и на мгновение растерялся. Этого оказалось достаточно, чтоб Динка выскочила в коридор. Хмель сразу выветрился из головы, мысли были абсолютно ясными и четкими. Динка вновь обрела координацию движений, — видимо, за счет выплеснувшегося в кровь адреналинчика.

Костя выбежал вслед за ней, успел ухватить за руку и развернуть к себе.

— Почему? — выдохнул он.

— Пусти! — рванулась Динка.

Он прижал ее к стене, оперся с двух сторон своими длинными руками:

— Объясни.

— Не стоит!

Он приблизил свое лицо:

— Но ты же хочешь.

— Нет, — независимо прищурилась Динка. — У нас все равно ничего не выйдет, незачем начинать!

— Откуда ты знаешь? — вспылил он. — С чего такая проницательность?

— Не люблю быть легкой добычей.

Он посмотрел на нее с удивлением.

— А я не люблю легких побед. Но я не думал, что нам придется сражаться.

— А мы не будем, не надейся, — с вызовом глянула на него Динка.

— Сдаешься?

— Просто мне не интересен приз.

— Вот как? — Он слегка отстранился.

— А ты полагал, что неотразим?

Вместо ответа Костя вдруг резко рванул ее к себе за плечи и обжег губы поцелуем. У Динки дыхание перехватило. Ой-ей… как он целуется! Жизнь можно отдать!

Но рядом некстати распахнулась дверь, и кто-то громко заговорил над ухом по-французски. Динка отпрянула в сторону, отвернулась, тяжело дыша, но Костя заслонил ее собой и удерживал на месте.

— Пусти… смотрят.

— Ну и пусть!

— Я боюсь.

— Кого, дурочка? — ласково шепнул он.

— Тебя, — выдохнула Динка.

Она поднырнула ему под руку и быстро побежала прочь по коридору. Костя не стал ее догонять.

Серенький рассвет делал очертания предметов зыбкими и нечеткими. Танька мирно сопела, свернувшись калачиком, а она все никак не могла заснуть. Уже выпила из бара всю минералку, а в горле по-прежнему сухо. Эта жажда, наверное, оттого, что слишком много выплакано за ночь слез.

Динка встала, вышла в ванную и подставила ладошки под струю холодной воды. Ополоснула опухшее от рева лицо, попила и глянула на себя в зеркало.

Фу! Ну разве можно в такую влюбиться?! Надо реально смотреть на вещи, надо оценивать себя адекватно. Глазки-щелочки, красный сопливый нос и растрепанные патлы. Хороша, сил нет! Правильно она сделала, что сбежала от Кости.

Ой нет, неправильно… Динка вернулась в постель, уткнулась лицом в подушку и опять тихонько завыла. Неправильно… Глупо…

Больше всего на свете ей хотелось прижаться к нему, обнять и получить еще хоть один поцелуй, как тот, в коридоре…

И ведь она могла бы сейчас лежать с ним рядом, отвечать на его ласки, а не реветь здесь одной, в холодной постели…

И все же правильно! Детские комплексы одержали верх. Ее, такую грязную и испорченную, нельзя по-настоящему любить. С ней можно только развлекаться. И она готова с легкостью развлечься с кем угодно, кроме Кости…

Глава 28

Как быстро проходит земная слава… На следующее утро парижские газеты уже писали о других новостях, а на набережной кипели подъемные работы. Костя целый день пропадал там, да и вся мужская часть экипажа не упустила случая понаблюдать, как поднимают со дна Сены их лайнер. Фотографии спасательных работ появились на первых страницах газет и исчезли, а еще через день французов уже волновало начало рождественской распродажи.

И теперь никто, кроме официальных лиц, не провожал их, когда они возвращались в Москву обычным аэрофлотовским рейсом.

— Динка, смотри, про нас написано!

Танька с детским восторгом держала в руках принесенную стюардессой газету. Динка с интересом глянула через ее плечо:

— Где?

— Да вот же, в рубрике «Срочно в номер», — ткнула пальчиком Танька и прочла вслух: — «В обнаруженном на борту самолета Ил-62 тайнике особый отряд ФСБ изъял контрабанду в особо крупных размерах. Этот этап завершил операцию по обнаружению и возвращению в Гохран украденной ранее иконы «Богородица в печали», которую приписывают кисти Андрея Рублева…»

— Складно пишут! — засмеялась Динка. — Выходит, они эту операцию заранее планировали.

— Ну откуда ты знаешь, может, и планировали, — убежденно сказала Танька. — Они знаешь как работают! Пассажиров специально бомбой испугали, чтоб спокойно контрабанду вынуть.