Сто лет пути

— Ваша главная задача после того, как выманите террористов и дадите нам возможность их обезвредить, остаться неузнанным и незамеченным. Нет и не было в деле никакого князя Шаховского!.. Был некий Семен Михайлович Полозков, сибиряк из старообрядцев, гражданин Канадского Доминиона, большой поклонник русской революции, сделавший капитал на хлебных поставках. Документ мы вам изготовили уже.

— А как же Алексей Федорович и его участие в деле? Он ведь тоже депутат!

— Он член ЦК социал-демократической партии и на тайной сходке вполне может оказаться, так сказать, по праву. Это что касается внешней стороны вопроса, общественности и газет, если в них что-то просочится. Хотя мы сделаем все, чтоб не просочилось. А что касается внутренней, то есть самих господ революционеров, тут риск господина Алябьева куда как выше, и, уверяю вас, сейчас обдумывается специальное мероприятие по укрытию Алексея Федоровича от их мести.

— Не завидую я вам, — пробормотал Шаховской в сторону Алябьева.

— Много лет под ударом, — ответил тот совершенно будничным тоном. — Сказать, что привык, нельзя, конечно, но в нервическое состояние стараюсь не впадать.

— Никакого оружия с собой не берите, — продолжал министр. — При входе в дом вас непременно обыщут. Ценности якобы для передачи должны быть у вас в саквояже. Лучше ничего, кроме ценностей, в саквояж не класть, чтобы не затягивать время досмотра. Ежели ваш маскарад будет раскрыт, вся операция сорвется, не начавшись. Алексей Федорович с изменением внешности вам поможет. Он в таких делах толк знает.

— Я сам вполне… — начал Шаховской и замолчал, понимая, что возражать им не имеет смысла.

Они все решили давно и определенно. Ему отводится некая роль, которую он должен сыграть в точности так, как этого требуют от него знатоки тайных дел. Остальное не его забота.

Он был уверен, что его ждет некое приключение, мало того, что приключение, его поступок еще и благу людей послужит, которых он спасет от ужасной гибели, и отечества, спокойствие которого не будет разорвано взрывом на части. Теперь дело поворачивалось так, что он просто исполнитель чужой воли, как будто тоже тайный агент в парике и накладных усах, к тому же без оружия, без возможности принимать самостоятельные решения, зато с перспективой отсидки в камине!..

Ничего благородного и интересного не было в этой роли.

— Сейчас мы вернемся в мой кабинет, — сказал Столыпин, — как будто никуда и не отлучались. В случае непредвиденных обстоятельств вам протелефонирует Алексей Федорович, в этом нет ничего подозрительного. Надеюсь, вы понимаете, что успех предприятия почти целиком зависит от вас, князь. Я за своих молодцов ручаюсь, будут только самые проверенные и ловкие.

В неуютном кабинете с портретом государя, когда уже пришло время прощаться, министр вдруг проговорил задумчиво:

— Вот ведь какое дело получилось, Дмитрий Иванович. Заговор, смертоубийственное дело, а ответственность вся на вас, лице гражданском, да еще из Государственной думы. Ни наград не получите, ни славы, да еще и собой рискнете. Для меня, как для министра правительства, от Думы одни беспокойства и неудобства происходят, а вот поди ж ты!..

И замолчал, ни слова больше не прибавил.

— Ну, ты артист, Дмитрий Иванович, как есть артист!.. — Никоненко-Анискин покрутил головой туда-сюда и фыркнул. — Пропуск ему закажи, с Варварой ему побеседовать нужно! О чем беседовать-то собрался, а?..

— О жизни, — ответил Дмитрий Иванович безмятежно. Теперь, когда до Варвары было рукой подать, у него опять сделалось прекрасное настроение.

— О жизни-и-и, — протянул полковник, — во-он что! Ну, флаг те в руки, барабан на шею. Беседуй, благословляю.

— Спасибо.

— Чувствую я, завалишь ты мне всю работу. Вот прям чувствую!.. Узнал чего про бриллианты, про министров царского правительства, про кровопийц, которые бриллианты чашками туда-сюда таскали?

— Ничего не узнал. А ты про Бурлакова узнал что-нибудь? Или про отца убитого?

Никоненко вздохнул, подвинул на обитой железными полосами стойке поднос, взял с него салат капустный, покрутил и ткнул на прежнее место.

— Моя супруга утверждает, что осенью надо на капусту налегать, — сказал он с тоской. — Авитаминоз, мол, и всякое такое. А меня, веришь, от любого авитаминоза только куском колбасы можно спасти! Ну, еще яичницей-глазуньей погорячее! Вот почему, скажи ты мне, Дмитрий Иванович, во всех столовых еда всегда чуть теплая, а? Газу в стране не хватает? Погреть не на чем?..

Дмитрий Иванович ответа на этот вопрос не знал и от салата капустного тоже отказался. Ему хотелось повидаться уже с Варварой, понять, что именно он сказал не так, когда пригласил ее сходить «по делу» к полоумной старухе, которая что-то знает про бриллианты в чашке, а полковник, едва Дмитрий Иванович заглянул к нему в кабинет, объявил, что сейчас самое обеденное время и нужно идти в столовую. Пришлось покориться.

Столовая в неприметном сером здании на Петровке размещалась в подвале, и здесь густо пахло щами, гуляшом и табаком из курилки.