Сто раз на вылет (СИ)

— Ты читал контракт? Там есть пункт, в котором говорится, что участник допускается к соревнованию в том случае, если не является родственником челнов жюри, съёмочной команды или кого бы то ни было из персонала шоу.

— Да, есть там такой пункт. Я не заострял на нём внимания, потому что нереально в моём случае родниться с кем-то из этих людей.

— Да, я бы тоже не вспомнила о нём…

— Бернардо… Хочешь сказать, что… он…

— Да, Мерти. Бернардо сводный брат Франко Руиса.

Прикусив собственный кулак, Мерти вскочил со стула.

— Не может быть!

— Я давно знаю. Они сами сказали. Наверное, хотели удержать таким образом.

— Но… Поверить не могу!

— Мерти, ты обещал, хорошо?

Он ответил не сразу, но я услышала, что хотела. Мерти обещал ради моей сестры, своей возлюбленной, сохранить тайну. Не наше это дело. Приберегу эти знания на тот случай, когда нечего будет терять. О чём предупредила Мерти.

90

Съёмки решающего поединка были запланированы на ночь с субботы на воскресенье. Для нас, участников, это стало неожиданностью.

Около пяти вечера мы уселись в гостиной, чтобы поиграть в «Уно», расслабиться перед тяжёлым «отсевом», когда объявился Ёся. Я сразу заподозрила неладное, потому что на нём была кожаная коричневого цвета куртка, а под ней чёрная футболка с логотипом шоу. Так Ёся одевался только в дни съёмок.

— На сборы полчаса. Накрасят и причешут вас на месте. Рико, Мерти, Беркер, Зельда, Андриус и Найджела, соберите чемоданы. Один из вас уедет домой сегодня.

— Сегодня?! — Зельда бросила карты на стол и встала. — Разве «отсев» не завтра?

— Завтра зрители увидят новую серию. А снимать будем сегодня. Завтра жюри здесь не будет, поэтому съёмки пришлось перенести. — Ёся поправил очки на переносице и тряхнул своими светлыми волнистыми волосами. — Есть что-нибудь выпить у вас? Чай или кофе? Мне надо не уснуть сегодня.

— Я принесу, — сказал Дамьян и скрылся на кухне.

Заметив, как Беркер поднимается по лестнице, я побежала за ним. В конце концов, я лишь пару вещей закину в чемодан и готово.

Он вошёл в свою комнату, но дверь я ему не дала закрыть.

— Найджела? Зачем ты…

— Ш-ш-ш, — прошипела я, закрывая за собой дверь, затем крепко обняла его.

Сначала Беркер напрягся, но постепенно расслабился, и его руки поползли по моей спине. Мы начали целоваться. Всё, что мне нужно было в эту минуту — знать, что я нужна ему так же, как и он мне. Я хотела почувствовать его, вдохнуть его запах. В горле стоял ком, я очень боялась, и не могла самой себе объяснить почему. С одной стороны, я понимала, что все эти переживания ни к чему. Кто бы ни ушёл из нас сегодня, это не означает конец. Мы встретимся вне шоу и будем выглядеть счастливее.

Мне не давал покое подслушанный разговор. Для Беркера участие в этом шоу много значит. Я тоже ему важна. Ради его мечты я должна бороться. Ради его мечты мы оба должны остаться.

— Найджела, — прерывисто дыша, произнёс мое имя Беркер, — не знаю, как ты это делаешь, в тебе определённо есть сила. Потому что я схожу с ума, когда ты рядом, — он крепче обнял меня. — Я очень люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Беркер. Хочу, чтобы сегодня для нас не осталось преград. Мы ведь выдержим, обещаешь?

Он неуверенно кивнул и спрятал лицо в моих волосах.

— Беркер? Я хочу, чтобы ты настроился на победу.

— Всё хорошо, Найджела, — отстраняясь, сказал он мягко и вкрадчиво. — Я готов. Но и ты, пожалуйста, постарайся.

— О, поверь, даже если я захочу, меня не выгонят. Но если я уйду, то помни, что моё сердце и разум останутся с тобой, и ради меня ты победишь.

Он поцеловал мои руки.

— Ты не уйдёшь.

На глаза наворачивались слёзы, поэтому я решила уйти. Да и время поджимало. Ёся отсчитывал минуты.

Девушка, которая наносила макияж, охала и качала головой, говоря о том, что не стоило мне плакать, потому что теперь сложно убрать следы. А я не могла с собой справиться. Пришла от Беркера и разрыдалась. Меня тронула его искренность. Он моя судьба, воздух, которым я дышу. И нет человека добрее, чем Беркер. Ну вот, я снова плачу.

— Пожалуйста, постарайтесь не плакать, — возмущалась визажист. Она промокнула мои глаза тампоном и снова взяла пудру.

Дверь в гримерку открылась и закрылась.

— Оставь нас на минуту, — потребовал мужской голос и визажистка немедленно вышла. Я продолжала лежать в кресле с закрытыми глазами. Затем сказала:

— Франко Руис. Разве этот день мог бы пройти иначе? Я даже отчасти ждала тебя здесь.

— Эх, Найджела, — вздохнул Руис у меня за спиной, — и почему ты такая упрямая?

— Действительно — почему?

— Сегодня ты можешь уйти, потому что я палец о палец не ударю, чтобы…

— А я вас ни о чём никогда не просила! — перебила я, встав с кресла. — Меня не нужно спасать. Если мне суждено пройти это испытание, я его пройду.

Он ухмыльнулся, и что-то тёмное проскользнуло в этой короткой ухмылке.

— Ты потеряла отличный шанс сиять.

— О, не стоит так переживать, синьор Руис! От сияния ослепнуть можно. Я как-нибудь обойдусь… — Я широко улыбнулась. Почему он на меня так странно смотрит? Что ещё ему надо? — Вы закончили? Я могу привести себя в порядок?