Сто раз на вылет (СИ)

— Да! — опомнился он. — Съёмки через двадцать минут. Удачи, Найджела. Не пожалей о своём решении.

Я уставилась на закрытую дверь, когда Франко вышел. Что он хотел этим сказать? Почему я должна сожалеть? Если он об участии на этом шоу, то я не обязана говорить «да» каждой новой возможности!

Я шла в студию со странным чувством, что Франко приходил ко мне не просто так. Что мои мучения, несмотря на самостоятельную борьбу, сегодня не закончатся. Что самое тяжёлое ждёт меня впереди.

91

— На приготовление блюда вам даётся сорок минут. Готовы? Три! Два! Начали!

И только Франко выкрикнул эти слова, мы рванули с мест: кто за кастрюлями и чашками, кто полез в шкаф за продуктами, а кто бросился к раковине, чтобы набрать в чайник воды.

Продумав свой рецепт заранее, я знала, что мне надо. Схватив пару кастрюль, сковородку и чашки, я побежала к тумбе. К своему удивлению, я не думала о том, что вместе со мной также упорно стараются Беркер, Мерти и Рико. Я забыла про них. В голове остался только рецепт и чёткая схема приготовления блюда.

Потом я спрашивала себя, какая сила мной управляла. Кому я что доказывала? Для чего старалась? Ради какой цели у меня на лбу выступал пот?

Ради мамы, которую не хотелось разочаровывать? Ради Беркера, для которого моё пребывание на шоу равносильно исцеляющей пилюле? Или я была так зла на Франко Руиса, что решила во что бы то ни стало идти до конца?

Время не стояло на месте, оно бежало. В кастрюлях бурлило, шкварчало, шипело, запахи разлетелись по всей студии. Члены жюри время от времени прогуливались между тумбами, наблюдая за процессом. Иногда нам специально заговаривали зубы, но меня это не коснулось. К счастью, ко мне не подошёл Франко. А Джеймс лишь молча понаблюдал, как я заворачиваю начинку и делаю мясные рулеты.

Паника началась за десять минут до окончания времени. Я торопилась, потому что за десять минут нужно было сделать два соуса и пенку. Десять минут!!! Это не под силу ни одному профессионалу. И я уже думала оставить только один соус, но откуда-то взялись силы, и я рискнула.

За шестьдесят секунд до финиша моя тарелка была готова. Поднимая руки, я улыбалась. Меня переполняла гордость. И только теперь впервые я посмотрела на Беркера. Но он выглядел озабоченным. Мой взгляд чётко задал вопрос: что такое? Он печально покачал головой, и я поняла, что задуманное им не вышло.

У Андриуса была лучшая тарелка. Жюри поздравили его с выходом в финал и отправили к ожидающим Бернардо, Дамьяну и Эмилю. Я кусала щёки от злости. Кто угодно, но не Андриус! Да за что?

Мой пульс зашкаливал. Я молилась про себя: «Пусть следующим будет Беркер. Пусть будет Беркер…»

— Поздравляю, Зельда! — прозвучал голос Руиса, и я по инерции закрыла глаза.

Тогда я почувствовала, как Беркер сжал мою кисть. Я сжала его руку в ответ. Я так волновалась, что едва держалась на ногах.

— Итак, третий участник, который смог обеспечить себе дорогу в финал, стал… — Джеймс помедлил, испытывая наше терпение.

Я, Беркер, Рико или Мерти.

Похоже на злую шутку.

Мы все дружны, и для одного из нас сегодня всё закончится.

— Мерти! — выкрикнул Джеймс, и мы захлопали в ладоши, не показывая, как разочарованы сами.

Пожав руки парням и крепко обняв меня, Мерти обратился к жюри:

— Я приблизился к своей мечте. Но мне искренне не хочется, чтобы мои друзья уходили. Они все достойны быть в финале. Желаю вам удачи, ребята.

— Шоу есть шоу, — печально ответил Франко. Только печаль его не отражалась в моих глазах, потому что я видела его ехидную ухмылку, довольство тем, что поставил меня в одну линию с близкими мне людьми.

При этом я не думала о себе, а боялась за Рико и Беркера. Если выбирать между нами троими, то я выберу себя. И пусть я уйду.

В перерыве мы все сидели в большой комнате с диванами, обитыми серой тканью, и коричневой мебелью. Ёся на минуту зашёл, чтобы озвучить правила сегодняшней игры (впрочем, ничего нового он не сообщил), после чего оставил нас наедине. Андриус и Зельда обсуждали свои приготовленные блюда с Бернардо. Эмиль и Мерти, похлопывая Рико по спине, давали советы. Дамьян, я и Беркер молча сидели на диванах, каждый думая о своём. Если можно было бы назвать худший момент на этом шоу, я бы назвала этот — ожидание приговора.

Наконец Беркер подсел ко мне и, наплевав на то, что на нас смотрят, взял мою руку и приложил к губам.

— Это всего лишь игра, — сказал он.

— Но ты расстроен.

— Это нормальное состояние. Страх, волнение, нежелание сдаваться — разве ты не чувствуешь то же самое?

— Но я могу уйти со спокойным сердцем. Я не рвусь в финал… я…

— Найджела, — палец Беркера оказался у меня на губах, — неужели ты считаешь, что все эти недели упорной борьбы были лишь для того, чтобы вот так глупо сдаться в конце?

Вопрос заставил меня задуматься. Хотела ответить, но Беркер меня опередил.

— Сегодня мы должны готовить, не пытаясь выручить друг друга, — сказал он. — Каждый за себя. Мы на шоу. Мы на игре. Любовь и дружба остаются за кадром, слышишь? Перед камерами мы соперники.