Мы настолько привыкли к имеющемуся, что почти верим, будто умрем без него. Конечно, это всего лишь болтовня. В дни мировых войн наши родители, бабушки и дедушки обходились лимитированным газом, маслом и электричеством. Для них это было нормально, как была нормальна для вас ситуация, когда у вас было намного меньше жизненных благ.
Помните сегодня, что вы будете в порядке, даже если дела внезапно пойдут наперекосяк. Настоящие ваши потребности невелики. Очень мало может произойти событий, которые реально будут угрожать вашему выживанию. Подумайте об этом – и соответственно измените свои тревоги и страхи.
А если ты оттащишь меня силой, то телом я буду с тобой, а душой со Стильпоном[410]
.Зенон говорит не о магических способностях, а о том, что телу можно угрожать. Философия же защищает разум, взращиваемый учителем Стильпоном, – с помощью внутренней крепости, ворота которой нельзя пробить снаружи, а можно только предательски сдать изнутри[411]
.Взгляните на Рубина «Урагана» Картера – боксера, несправедливо осужденного за убийство и проведшего в тюрьме почти 20 лет. Он сказал бы: «Я не признаю существование тюрьмы. Она для меня не существует». Да, конечно, тюрьма в буквальном смысле существовала, и он физически находился внутри. Но Картер отказался позволить своему разуму содержаться в ней.
У вас тоже есть такая сила. Надеюсь, вам никогда не придется использовать ее в ситуации с насилием или неправильным судебным решением; однако она есть также посреди любых бедствий и невзгод. Неважно, что происходит с вашим телом, неважно, что навязывает вам внешний мир, – ваш разум может оставаться философским. Он по-прежнему ваш. Он неприкосновенен – и в каком-то смысле неприкосновенны и вы.
Октябрь: добродетель и доброта
Или пламя светильника светит, пока не погасят его, и не теряет сияния, а истина, что в тебе, справедливость и благоразумие – угаснут прежде?[412]
Повторяя Гераклита, Сенека пишет, что смертного человека «зажигают и гасят»[413]
. Свет разума заполняет Вселенную. Независимо от того, зажигается фитиль вашей лампы впервые, после длительного периода темноты или даже прямо перед пресловутым вечным сном, никакой разницы нет.Вы находитесь сейчас здесь, и это такое же хорошее место, как и любое другое, чтобы позволить добродетели сиять и продолжать сиять, пока вы существуете.
Но мудрецу нечего терять: все его достояние в нем самом, фортуне он не доверил ничего; все его добро помещено в самое надежное место, ибо он довольствуется своей добродетелью, которой не нужны дары случая и которая поэтому не может ни убавиться, ни прибавиться[414]
.Одни люди вкладывают деньги в финансовые активы: акции, облигации, собственность. Другие инвестируют во взаимоотношения и умения, понимая, что их можно использовать так же легко, как другие снимают средства с банковского счета. Ну а люди третьего типа, о котором говорит Сенека, вкладывают деньги в себя: превращают себя в добродетельного мудреца.
У какого из этих активов больше всего иммунитета к колебаниям и катастрофам рынка? Какой из них самый устойчивый перед лицом испытаний и невзгод? Какой никогда вас не покинет?
Интересный пример – собственная жизнь Сенеки. Он разбогател, будучи другом императора, но по мере того, как Нерон становился все более невменяемым, Сенека постепенно осознавал, что нужно уходить. Философ предложил императору сделку: он отдает все деньги и возвращает подарки в обмен на полную свободу.
Нерон предложение отверг, но Сенека всего равно покинул бывшего друга, обеспечив себе относительный покой. Однако однажды ему принесли приказ императора покончить с собой. На что опирался Сенека в тот момент? Это оказались не деньги и не друзья, которые, несмотря на лучшие побуждения, оказались источником горя и печали. Это было мужество и внутренняя сила.
И это был самый мучительный миг для Сенеки – последний и самый прекрасный.