Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения

Мы видели также общую тенденцию постепенного перехода от совмещения религиозных и политических функций и от понимания столиц, прежде всего, как сакральных центров, вписанных в космический порядок мироздания – Талкотт Парсонс называл такие общества «космологическими» – к альтернативному пониманию столичности и дифференциации различных центров. Мы выявили общую – хотя и далеко не универсальную – тенденцию перехода от религиозных и военных обоснований локализации столицы к обоснованию ее местоположения на основе внутренних факторов. Если древние сакральные столицы ориентировались на небо и звезды, имперские столицы находили свое основание в военных стратегиях, а колониальные столицы – в интересах логистики и международной торговли, то современные столицы чаще всего ориентируются на внутренние параметры, на соотношение и баланс сил внутри страны и служат интересам составляющих нацию общностей людей. В соответствии с этим военные соображения уступили место аспектам государственного и национального строительства в качестве главных параметров для принятия такого рода решений. В наиболее плюралистических урбанистических системах мы видим разделение на четыре рода столиц: политические, экономические, культурные и религиозные.

Частью этого общего вектора развития

является также тенденция к разделению политических и экономических столиц. Политические столицы, особенно в достаточно крупных государствах, становятся более специализированными. В то время как для некоторых стран такой дуализм является естественным, другие страны пытаются специально конструировать такое разделение. Этот тренд также косвенно свидетельствует, по мнению автора, о ложности представлений о растворении политики в экономике.

Кроме того, мир приходит к признанию роли столиц как форм баланса власти внутри различных государств. Они создают своего рода внутриклеточное равновесие на уровне одной страны, сопоставимое по своей значимости с балансом сил в глобальной политической системе. Примерами такого рода балансов могут служить равновесия между севером и югом, западом и востоком, ведущими городами, типами ландшафтов, политическими силами и фракциями, основными этнолингвистическими и конфессионально-религиозными группами. Столица и ее расположение включаются в универсальную систему обменов, которые лежат у истоков образования новой общности. Положение столицы, фактор ее близости к одной из фракций является одним из средств этого обмена, внутренней валютой престижа, которой одна часть может расплачиваться за какие-то другие преимущества. Успешность столицы, задачей которой является установление паритета сил и репрезентаций, является инклюзивность и задействованность идентичностей и интересов большинства составляющих государство субъектов. Речь при этом, естественно, идет главным образом о субъективных интересах этих различных общностей. Успех столицы служит устойчивости и долголетию государства.

Таким образом, перенос столицы часто может служить, и нередко служит, географической формой решения различных политических и экономических вопросов и вписываться в различные стратегии развития нации или государства – прежде всего, в стратегии национального и государственного строительства, многообразие которых мы рассмотрели на множестве примеров. Для их понимания наиболее важны соображения интеграции или дезинтеграции, инклюзивности и эксклюзивности. Принципиальную роль эти соображения и равновесия играют, безусловно, в политической архитектуре федеративных государств.

Одной из общих тенденций также является синхронизация национализма, модернизма и глобализации. В то время как некоторые авторы неоправданно резко противопоставляют первое двум вторым, в недавнем опыте переносов и в современной практике урбанизма между этими тенденциями и идеологиями не обязательно возникают конфликты и противоречия. Глобализм и модернизм не обязательно пожирают нации и составляют им антитезу. Приобщение к модернизации мыслилось многими нациями – особенно явно мы это видели на примере Турции и ее новой столицы Анкары – как адаптация современной (modern) формы национального государства. Национализм и модернизм, а также нарратив глобализации мирно сосуществуют друг с другом в архитектурных формах Анкары, Бразилиа, Астаны, Путраджайи и многих других спланированных столиц. Таким образом, национализм становился во многих подобных случаях не тормозом и антиподом, а синонимом модернизации.