Столкновение 2

Убрав бронежалюзи и щитки с кокпита, чтобы видеть говорящего своими глазами, а не посредством камер любимой электронной злючки, Белов уставился на широкоплечего крепыша, чей мощный бочкообразный торс был затянут сталью латного костюма. Из-за высокотехнологичной брони казалось, что обнажённая голова говорившего высоким бугром торчит прямо из плеч. Квадратный подбородок, заросший недельной палевой щетиной, наполовину скрывался за широким горжетом, а красные от стелющегося дыма, с которым не справлялся встроенный фильтр, и от вечного недосыпа глаза, смотрели недобро, будто загоняя громаду биомеха в перекрестье прицела. Лицо обладателя трубного баса было будто вытесано из бревна — грубое, с резкими чертами, мощными надбровными дугами, приплюснутый и чуть повернутый влево нос намекал о любви подраться и боксёрском прошлом хозяина. Диссонансом к физиономии сурового бездушного «быка» с коротким ежиком волос, вышедшего из бригад лихих девяностых, выступали аккуратные округлые уши и черные изогнутые как крылья чайки брови, которым было не место на дубовой скульптуре. Тем не менее, они там зацепились за переносицу, упорно сражаясь с тонкими нитями шрамов, пытающихся разрезать крылья на неровные куски и забирающихся на высокий лоб. Один из самых упорных шрамов пахотной бороздой пересекал висок и косой линией убегал до затылка.

— Быстро Санин подсуетился, — бросил Вадим по нейросвязи.

— Гордись! — ответила Ши с ехидцей. — Был никем, а стал шишкой на ровном месте. Не загордись, дорогой. Так и будешь на мужика пялиться? Красавчик, не скрою. Мой тип! — медово поддела инк.

— Майор Бехтерев! — прогудел человек-пароход, перекладывая шлем на сгиб левой реки.

— Полковник Белов! — ничуть не смущаясь, не прикладывая руку к непокрытой голове, обозначил кивок Вадим. Майор прищурился, слишком молод, по его мнению, этот сосунок для полковника, но от неосторожной реплики его останавливал арктический холод смерти, которым веяло от биомеха и хищный, с ноткой превосходства, блеск, мелькнувший в глазах молодого бритоголового парня. Мгновением позже до мозга майора дошло, что за спиной юного собеседника прячется настоящий некрополь лично упокоенных врагов, которым могут или имеют сомнительную честь «похвастать» личности изрядно хлебнувшие из горькой чаши войны, только подобным не хвастают. Незачем хвастать.

— Ну, настоящий полковник! — голосом Пугачевой раздалось в голове Белова. Поединок взглядов не ускользнул от проницательной электронной язвы, таким оригинальным способом поддержавшей обожаемого пилота.

Признав равного, Бехтерев развернулся к Вадиму спиной:

— Прошу вас пройти за мной на КП, товарищ полковник, — подал гудок двуногий пароход. — Здесь рядом. Сто метров за оптической иллюзией.

— Ага, идёшь до пятницы, а там три дня налево, — Ши просто не могла без комментария.

* * *

Склонившись над тактическим столом с голографическим изображением местности, Вадим пытался отрешиться от эмоций российских военных, пробивавших все его эмпатические щиты. Вот почему командир ударного «крыла» драконов, чье звание приравнивалось к подполковнику, держал чувства в узде, или запакованная в доспех миура запаковала мысли в ежовые рукавицы, а свои родные отцы-командиры фонтанируют гейзерами неприязни, пренебрежения и откровенной ненависти, приправленной изрядным шматом черного фатализма? Почему так?

Он им ничего не сделал, только вошёл и сразу ощутил направленное на его персону внимание, за которым совершенно не скрывалось обвинение в грядущих неприятностях. За что ему всучили подобную планиду? Дело в том, что командование буквально на ходу изменило план операции по деблокированию «котла», в котором псаны заперли обороняющиеся у пирамид части. Задача изменилась кардинально. Теперь войскам вменялось, не взирая на потери, пробить коридор для одной конкретной личности и обеспечить ей полную неприкосновенность, остальное объявлялось попутным. Всё как в плохом американском боевике: в землю закатывается целая армия, чтобы главный герой с пафосом, громом, дымом и стеной огня спас главную героиню/кошечку/собачку/Америку и президента (на выбор) и под звуки литавров и аплодисменты трибун, поверг к ногам главного злодея. Ура-ура, демократия торжествует. В любом случае от перестановки слагаемых сумма не меняется. А если в результате операции спасения герой прибьёт собачку или переедет кошку, то невелика потеря: первая объявляется бешеной и подлежит санитарному отстрелу, а кошки, как всем известно, принадлежат к тварям, которые гуляют сами по себе от того и страдают.