Столп огненный

От ее страданий Пьер возбудился. Возникло искушение задержаться, но герцога Анри следовало известить как можно скорее. Поэтому Пьер отвернулся и вышел из комнаты. Закрывая за собой дверь, он услышал, как Луиза наконец зарыдала. Его лицо озарилось довольной ухмылкой.

5

Нед с восторгом изучал письмо из Парижа от Алэна де Гиза, содержавшее подробности плана короля Фелипе.

Испанская армада намеревалась пройти Английским каналом и бросить якоря у Дюнкерка. Там флоту предстояло встретиться с войском из Нидерландов, которым командовал Алессандро Фарнезе, герцог Пармский, самый удачливый среди всех военачальников короля Фелипе, сражавшихся с голландцами. Солдаты поднимутся на борт, а затем корабли двинутся на запад, прямиком к устью Темзы.

Еще Нед получил письмо от Херонимы Руис, где говорилось, что испанская армада насчитывает сто двадцать девять кораблей.

Херонима находилась в Лиссабоне, видела армаду воочию и лично пересчитала все корабли. В этот город она приехала вместе с кардиналом Ромеро, которого среди прочих клириков попросили благословить плавание и заранее отпустить двадцати шести тысячам солдат и матросов любые грехи, которые те могут совершить в Англии.

Королева Елизавета впала в уныние. Весь ее флот составлял ровно тридцать восемь кораблей. Она не видела способа помешать грядущему вторжению, да и сам Нед такого способа не находил. Елизавете предстояло потерпеть поражение. Король Фелипе станет править Англией, а католическая вера восторжествует по всей Европе.

Нед считал это своей виной. Так или иначе, он способствовал вторжению, настаивая на казни Марии Стюарт.

Сведения Херонимы подтверждали другие лазутчики. Цифры в донесениях отличались в лучшем случае на один-два корабля.

Елизавета хотела знать, какова численность войска герцога Пармского в Нидерландах и каким образом герцог собирается переправить армию через Английский канал. Нед просмотрел донесения нескольких лазутчиков на сей счет, но они противоречили друг другу, и тогда он решил выяснить все сам.

Он понимал, конечно, что рискует головой. Если его поймают и опознают в нем английского соглядатая, виселица наверняка покажется ему наилучшим выбором. Однако он сознавал, что несет ответственность за приближающееся бедствие, а потому полагал своим долгом сделать все возможное, чтобы попытаться его предотвратить.

Морем он добрался до Антверпена, который показался ему процветающим и многоязычным городом, где принимали всех, у кого за душой, как подумалось Неду, водилась хотя бы одна монетка.

– А еще здесь не считают грехом ростовщичество, – прибавил Карлос Крус.

Нед получил удовольствие от личного знакомства с Карлосом, своим дальним родичем, о котором столько слышал раньше. Карлосу стукнул пятьдесят один год, он раздобрел, а в его окладистой бороде серебрилась седина. Издалека Нед принял бы его за его веселого крестьянина с одной из тех голландских картин, на которых изображались развлечения простолюдинов. Не укладывалось в голове, что когда-то Карлос и Барни убили сержанта из-за карточной ссоры.

Жил Карлос в просторном доме на набережной; на заднем дворе располагалась громадная мастерская. Его прелестная женушка Имке встретила гостя широкой улыбкой. Вместе с родителями жила взрослая дочь с мужем и двумя детьми. Мужчины в Антверпене одевались скромно, а вот женщины наряжались в яркие цвета – алый или пронзительно-синий – и вообще предпочитали светлые тона. Дом Карлоса буквально ломился от дорогой обстановки: тут были и картины в рамах, и музыкальные инструменты, и зеркала, разноцветные кувшины и миски, стеклянная посуда, книги в кожаных переплетах, циновки и занавески. Люди в Голландии были привязаны к собственному жилью и показывали свое богатство таким вот способом, какого Нед не встречал больше нигде.

Без помощи Карлоса Неду было не обойтись, однако он до сих пор не понимал, сможет ли на эту помощь рассчитывать. Карлос ведь был испанцем – и католиком. С другой стороны, именно церковь вынудила его в свое время покинуть родину. Согласится ли он попробовать остановить армаду или предпочтет не вмешиваться?

В день приезда Неда к ужину пожаловал давний соратник Карлоса в делах, Эбрима Дабо, со своей женой Эви. Эбриме исполнилось семьдесят, его густые кудрявые волосы совсем побелели. На шее Эви красовалось золотое ожерелье с бриллиантом на подвеске. Нед припомнил слова Барни: мол, Эбрима был рабом и любовником тетушки Бетси. Вот же жизнь у человека – сперва земледелец в Западной Африке, потом воин, пленник, раб в Севилье, снова солдат, теперь в Нидерландах, и наконец богатый антверпенский мастер по железу!

Карлос не скупясь подливал вино и сам не забывал прикладываться к стакану. За едой выяснилось, что они оба, Карлос и Эбрима, беспокоятся из-за скорого появления у берегов Англии испанской армады.

– Лишь благодаря королеве Елизавете испанцы не смогли покорить Нидерланды, – сказал Карлос по-французски, ибо этот язык понимали все присутствующие. – Когда испанский король завоюет Англию, ему никто не сможет помешать.