Столп огненный

К тому мгновению галеон уже набрал ход и удалялся от опасности.

Остановились, отойдя приблизительно на милю. Ролло перешел на корму и вперил взгляд в ночную мглу. Англичане не стали преследовать врага. Им самим ничто не угрожало, поэтому они лишь наблюдали, насколько удачной окажется их затея. Армада же до сих пор пребывала в панике и разброде. Хотя ни один испанский корабль не загорелся, вопреки ожиданиям англичан, пережитый страх был столь сокрушителен, что капитаны, похоже, отказывались думать о чем-либо, кроме собственного спасения.

«Сан-Мартин» остался в одиночестве, лишенный спутников и потому уязвимый. Снова сделалось темно, до утра искать остальных бессмысленно. Главное, что корабли уцелели. А поутру герцогу предстоит непростая задача – заново собрать и выстроить армаду. Впрочем, с этим испанцы наверняка справятся. А значит, вторжение все-таки начнется.

8

Над Кале занимался рассвет. Барни Уиллард увидел с палубы «Элис», что план с подожженными кораблями провалился. Дымившиеся остовы дотлевали, мерно покачиваясь на волнах, но испанская армада ничуть не пострадала – если не считать одинокого галеона «Сан-Лоренсо», которого несло на прибрежные утесы.

Приблизительно в миле к северу угадывались очертания испанского флагмана «Сан-Мартина» и четырех других галеонов. Остальные корабли армады словно растворились в морском просторе. Впрочем, Барни знал наверняка, что никто из испанцев не получил серьезных повреждений. На его глазах пять галеонов во главе с флагманом повернули на восток и стали набирать ход. Похоже, герцог Медина Сидония отправился собирать своих подчиненных. А потом они, без сомнения, вернутся в Кале и все-таки встретятся с герцогом Пармским.

Почему-то Барни казалось, что удача повернулась к англичанам лицом. Испанцы какое-то время будут уязвимы – их корабли разбросаны по проливу, команды перепуганы ночным переполохом. Можно попробовать подловить их по одному или по двое.

Или же течение и ветра отнесут их на песчаные отмели. Пожалуй, так будет даже лучше. Барни частенько доводилось огибать эти отмели на пути в Антверпен, да и Дрейк был хорошо знаком с этими водами, а вот для испанских навигаторов те представляли собой неизведанную пучину. Словом, англичанам выпал случай нанести врагу урон, и надо бы этим случаем воспользоваться.

К радости Барни, лорд Говард пришел к схожим выводам и отдал соответствующий приказ.

«Арк Ройял» выстрелил из сигнальной пушки; «Ривендж» Дрейка немедленно выбрал якорный канат и распустил паруса. Барни принялся покрикивать на сонных матросов, протиравших заспанные глаза; очень скоро команда «Элис» пришла в движение – так опытный, спетый хор после неизбежной начальной суеты все же запевает мадригал.

Английский флот двинулся в погоню за пятью вражескими галеонами.

Барни стоял на палубе, легко сохраняя равновесие вопреки сильной качке. Августовская погода заставляла ежиться, ветер задувал сильными, резкими порывами, то и дело в лицо летели капли дождя, а видимость стремительно падала – обычное дело для Английского канала. Барни наслаждался ощущением полета над волнами, жадно вдыхал соленый морской воздух, облизывал мокрые губы – и грезил ожидавшей впереди добычей.

Быстроходные английские корабли неумолимо нагоняли пятерку галеонов, однако испанцы, направлявшиеся через пролив в Северное море, постепенно наращивали свою численность, подбирая своих затерявшихся в ночной суматохе товарищей. Правда, покуда они по-прежнему значительно уступали англичанам в количестве корпусов.

В девять утра – по прикидкам Барни, они находились где-то в семи милях от голландского города Гравелин – герцог Медина Сидония решил, должно быть, что его силы теперь достаточно велики, и развернул флот носами к преследователям.

Барни спустился на орудийную палубу. Старшим пушкарем на «Элис» был смуглокожий Билл Кури, выходец из Северной Африки. Барни обучил его всему, что знал сам, и Билл стрелял не хуже Барни, если не лучше. Шкипер коротко велел Биллу готовиться открыть огонь.

«Ривендж» Дрейка между тем сближался с «Сан-Мартином». Оба корабля явно намеревались обменяться бортовыми залпами, как случалось уже сотни раз за последние девять дней. До сих пор от этих перестрелок было мало толку, но на сей раз все вышло иначе. Барни не мог отделаться от дурных предчувствий, наблюдая, как «Ривендж» подходит опасно близко к испанскому флагману. Дрейк, очевидно, учуял запах крови и позабыл об осторожности; Барни боялся за своего командира, героя всей Англии. Если Дрейк погибнет в первом же настоящем бою, весь английский флот утратит боевой дух.