Столп огненный

Герцог всем своим видом давал понять, что нисколько не торопится выполнять королевское повеление. Достал из кармана покрытую серебром шкатулку для сладостей в форме раковины, положил туда несколько плодов чернослива, словно собираясь утолять голод в присутствии монаршей особы. Потом встал, подобрал плащ и кивком головы велел Пьеру следовать за собой.

В соседнем помещении находился отряд королевских телохранителей; ими командовал человек по имени Монсери, встретивший герцога враждебным взглядом. Этих высокооплачиваемых охранников именовали «сорока пятью стражниками», или просто Сорока пятью, и герцог Анри по наущению Пьера предложил королю распустить отряд, чтобы сократить расходы короны – и, разумеется, еще сильнее ослабить положение государя. Выяснилось, что Пьер в кои-то веки обмишулился: предложение герцога отвергли, а все Сорок пять возненавидели де Гизов.

– Обожди здесь, – сказал герцог Пьеру. – Позову, если понадобишься.

Монсери открыл для герцога следующую дверь.

Герцог направился было к ней, но вдруг остановился и повернулся к Пьеру.

– Лучше сделаем так. Возвращайся к совету. Потом расскажешь, что они обсуждали в мое отсутствие.

– Как прикажете, ваша светлость. – Пьер поклонился.

Монсери замер у двери. Пьеру был виден король Генрих, ожидавший герцога. Тридцатисемилетний король правил уже пятнадцать лет. Несмотря на одутловатое, чувственное лицо, от него исходило ощущение властности.

– Значит, вот этот человек, смеющий называть себя будущим королем Франции, – проговорил Генрих.

А затем повернулся к Монсери и коротко кивнул.

Ловким, отточенным движением Монсери извлек из ножен длинный кинжал и вонзил в герцога.

Острое лезвие рассекло тонкий атласный дублет и пропороло широкую грудь Анри де Гиза.

Пьер замер, не веря собственным глазам.

Герцог разинул рот, будто силясь закричать, но не издал ни звука, и Пьер понял, что рана смертельна.

Охранники не удовлетворились содеянным: они окружили герцога и принялись вонзать в него мечи и кинжалы. Кровь потекла из многочисленных ран на теле Анри де Гиза, хлынула из носа и изо рта.

Пьер не мог пошевелиться. Герцог Анри рухнул на пол.

Тогда Пьер посмотрел на короля. Генрих взирал на все совершенно бесстрастно.

Тут наконец Пьер опомнился. Его господина убили, а он наверняка станет следующей жертвой. Тихо, крадучись, но не теряя времени даром, он попятился обратно в комнату заседаний совета.

Советники, сидевшие за длинным столом, встретили его настороженным молчанием, и Пьер догадался, что эти люди наверняка знали о готовящемся убийстве. Срочное заседание было лишь предлогом, способом застать герцога врасплох. Да это чистой воды заговор, и они все замешаны!

Они ждали от него каких-то слов, ибо не могли знать, совершилось убийство или нет. Он воспользовался этим ожиданием, этой недолгой растерянностью, чтобы сбежать. Быстро пересек комнату, не говоря ни слова, и вышел наружу. За спиной загомонили голоса, но Пьер захлопнул дверь, и многоголосье стихло.

Капитан Колли озадаченно воззрился на Пьера. Оман лишь махнул рукой и бросился вниз по лестнице. Никто не попытался его остановить.

Пьеру было страшно. Он задыхался, грудь тяжело вздымалась, на лбу выступил холодный пот. Герцог Анри мертв. Убит без всякой жалости – и, несомненно, по прямому приказу короля! Да, герцог сделался чересчур самоуверенным. Он пребывал в уверенности, что слабовольный король никогда не отважится на решительный шаг, – и допустил роковую, смертельную ошибку.

Повезло, что самого Пьера не закололи на месте. Мчась по коридорам замка Блуа, Пьер постарался собраться с мыслями. Скорее всего, король и его сообщники не подумали о последствиях убийства, не продумали заранее, что будут делать. Но теперь, когда герцог мертв, они наверняка спохватятся и постараются закрепить свой успех. Перво-наперво они избавятся от родичей Анри, кардинала Луи и архиепископа Лионского, а затем обратят внимание на главного советника де Гизов, Пьера Омана…

Впрочем, время еще есть. Пока суматоха не улеглась, у Пьера имеется возможность спастись.

Герцог де Гиз теперь – старший сын Анри, Шарль. Пьер размышлял на бегу. Юноше семнадцать, он достаточно взрослый для того, чтобы наследовать отцу, – самому Анри было всего двенадцать, когда титул перешел к нему. Если получится удрать отсюда, нужно будет поступить точно так же, как когда-то с Анри: втереться в доверие к матери нового герцога, стать для юноши незаменимым помощником, постоянно напоминать о мести – и тогда в один прекрасный день новый герцог превзойдет покойного в могуществе.

Пьеру и раньше доводилось переживать падения, и всякий раз он восставал из пепла подобно фениксу, сильнее и влиятельнее прежнего.

Он ворвался в свои покои, перевел дух и крикнул Алэну, сидевшему в гостиной:

– Седлай трех лошадей! Бери только деньги и оружие! Мы должны уехать отсюда через десять минут.

– Куда мы едем? – спросил Алэн.

Глупому мальчишке следовало бы спросить не «куда», а «почему».

– Пока не решил. Давай, шевелись!