Столп огненный

Уилларду не хотелось сразу идти в родительский дом. У него на уме было другое.

– Может, ты отнесешь этот сундук в дом? – спросил он Малькольма и с ходу придумал оправдание для себя: – Скажи родным, что я пошел в собор, поблагодарить Господа за благополучное возвращение. Скоро приду.

– Ладно.

Малькольм поковылял прочь, а Нед пошел следом, замедляя шаг и любуясь видами, которые помнил с самого детства. Снег продолжал падать, хорошо хоть не валил стеною, как раньше. Все крыши словно выкрасили белым, но на улицах было полным-полно людей и повозок, так что под ногами снег превратился в слякоть. Нед миновал печально известную таверну «Белая лошадь», место еженедельных субботних драк, и двинулся вверх по главной улице к соборной площади. Он прошел мимо епископского дворца, задержался на миг, охваченный воспоминаниями, у здания грамматической школы. Сквозь узкие окна в заостренных кверху проемах были видны книжные полки. Тут он научился читать и считать, тут усвоил, когда драться, а когда лучше убегать, и тут его пороли пучком березовых розог, но он не плакал.

С южной стороны собора размещалось аббатство. С тех пор как король Генрих Восьмой разорил монастыри, местное аббатство пребывало в небрежении: крыши прохудились, стены покосились, окна заросли травой и кустарником. Ныне этими зданиями владел мэр Кингсбриджа, отец Марджери, сэр Реджинальд Фицджеральд, но ему явно не было никакого дела до их состояния.

По счастью, за собором ухаживали наилучшим образом, и храм возвышался во всей своей красе, этаким каменным покровителем живого города. Нед вошел в большие западные ворота и очутился внутри. Да, и вправду стоит поблагодарить Бога за благополучное возвращение; он солгал Малькольму, но, если помолится, ложь сделается истиной.

Как обычно, в храме не только возносили молитвы, но и вели дела: отец Мердо выставил поднос с сосудами, наполненными священной землей из Палестины, заведомо подлинной; мужчина, которого Нед не узнал, торговал, по пенни штука, горячими камнями для согревания рук, а Милашка Лавджой, дрожавшая от холода в своем красном платье, продавала то же, что и всегда.

Нед посмотрел на каменные ребра свода, напоминавшие руки множества людей, протянутые к небесам. Всякий раз, заходя в собор, он задумывался о тех людях, тех мужчинах и женщинах, что возвели храм. Многие из них удостоились записи в книге Тимоти – в истории аббатства, которую изучали в школе: каменотесы Том Строитель и его приемный сын Джек; приор Филипп; Мерфин Фицджеральд, который, помимо моста, построил и главную башню собора; а также все камнерезы, мешальщицы раствора, плотники и стекольщики, обычные люди, совершившие это чудо, сумевшие подняться над бесчисленными житейскими хлопотами и сотворить нечто бесконечно прекрасное.

Опустившись на колени, Нед простоял с минуту у алтаря. Благополучное возвращение – это ведь не шутка. Даже на коротком отрезке пути по морю из Франции в Англию кораблям случалось попадать в неприятности, а люди гибли.

Но хватит, пора идти. Его дорога лежит к дому Марджери.

На северной стороне соборной площади, напротив епископского дворца, стоял постоялый двор «Колокол», а рядом строили новый дом. Стройка велась на земле аббатства, а потому Нед предположил, что работы затеял отец Марджери. Наверняка дом будет превосходный, с фонарными окнами и множеством печных труб, самый красивый во всем Кингсбридже.

По главной улице Уиллард дошел до перекрестка. Нынешний дом Марджери находился на углу, через дорогу от здания гильдейского собрания. Конечно, этому дому было далеко до красоты того, который строился, но все же это было большое деревянное сооружение, занимавшее целый акр наиболее дорогостоящей земли в городе.

Нед остановился у двери. Он год напролет воображал себе это мгновение, но теперь, в решающий миг, испытал вдруг дурное предчувствие.

Он постучал.

Пожилая служанка Наоми открыла дверь и пригласила Уилларда пройти в большую переднюю. Она знала Неда с малолетства, но смотрела почему-то так, словно в дом явился чужак подозрительного облика. Нед попросил позвать Марджери, и Наоми ответила, что спросит у хозяйки.

Нед поглядел на картину над очагом, изображавшую распятого Христа. В Кингсбридже признавали только два разряда картин – представление событий из Библии и парадные портреты благородных людей. В богатых французских домах, к изумлению Неда, ему довелось повидать изображения языческих божеств, вроде Венеры с Вакхом, и эти божества бродили по диковинным лесам и носили одеяния, которые так и норовили с них свалиться.