Столпы Земли

– Так сколько, ты говоришь, тебе платят за шерсть?

– Пенни за настриг с одной овцы.

– Но ты теряешь целый день на дорогу в Глостер и обратно.

– В том-то и беда.

– А что, если я куплю твою шерсть? Тебе бы не пришлось никуда таскаться.

– Алли! Не нужна нам никакая шерсть, – зашептал Ричард.

– Заткнись! – отрезала Алина, вовсе не собираясь объяснять брату суть своей идеи. Сейчас ей не терпелось испробовать ее на крестьянине.

– Здорово было бы, – ответил тот, однако выглядел он нерешительно, словно подозревая подвох.

– Но я не могу предложить тебе по пенни за каждый настриг.

– Ага! Так я и думал: что-то здесь не то.

– За шерсть четырех овец я дам тебе два пенса.

– Да они каждая по пенни стоят! – возмутился рыжий.

– В Глостере. А это Хантлей.

– Не-ет, – закачал он головой. – Лучше уж я потеряю день, но получу четыре пенса, чем выгадаю лишний денек, но останусь с двумя пенсами.

– А предположим, я дам тебе три пенса.

– Я теряю пенни.

– Зато выигрываешь день.

– В жизни не слыхал ни о чем подобном. – Крестьянин казался явно озадаченным.

– Ну это то же самое, как если бы я была извозчиком и ты заплатил бы мне пенни, чтобы я отвезла твою шерсть на базар. – Его неспособность быстро соображать начинала раздражать ее. – Весь вопрос в том, стоит ли для тебя день работы в поле один пенни или не стоит.

– Это зависит от того, что я буду делать, – задумчиво произнес он.

– Алли, на что тебе шерсть четырех овец? – снова зашептал Ричард.

– Чтобы продать ее Мэг, – нетерпеливо сказала Алина. – По пенни за каждую. Таким образом мы заработаем лишний пенни.

– Но всего за один пенни нам придется тащиться в Винчестер!

– Да нет же, глупый. Мы купим шерсть у пятидесяти крестьян и повезем в Винчестер всю партию. Неужели не понимаешь? Мы могли бы заработать пятьдесят пенсов! Мы могли бы и себя кормить, и денежки копить на покупку доброго коня для тебя!

Она снова повернулась к крестьянину. От его веселой улыбки не осталось и следа, теперь он почесывал свою огненно-рыжую голову. Алина даже пожалела, что поставила его в тупик, но она очень хотела, чтобы он принял ее предложение.

Если он согласится, она будет знать, что сможет исполнить данный отцу обет. Крестьянин оказался упрямым. Ей хотелось взять его за шиворот и как следует встряхнуть. Но вместо этого она, сунув руку под плащ, нащупала кошелек. Еще в Винчестере у ювелира они разменяли золотые византины на серебряные пенни, и теперь она вытащила три монетки и показала их рыжему парню.

– Вот. Хочешь – бери, не хочешь – не бери.

Вид серебра помог крестьянину принять решение.

– Договорились, – сказал он и взял деньги.

Алина улыбнулась. Похоже, она нашла выход.

В ту ночь подушкой ей служил узелок с овечьей шерстью. Исходивший от него запах напоминал о доме Мэг.

Проснувшись на следующее утро, Алина обнаружила, что она не беременна. Дела пошли на лад.

* * *

Через четыре недели после Пасхи Алина и Ричард входили в Винчестер, ведя под уздцы старую лошаденку, запряженную в кое-как сколоченную телегу, на которой лежал огромный тюк, вместивший в себя шерсть двухсот сорока овец.

И здесь выяснилось, что они должны заплатить налог.

Раньше они без проблем входили в город, но сейчас узнали, почему городские ворота были такими узкими и постоянно открывались и закрывались офицерами таможенной службы. За каждую ввозимую в Винчестер телегу с грузом полагалось оплатить пошлину в размере одного пенни. К счастью, у них еще осталось несколько пенсов, в противном случае им пришлось бы поворачивать назад.

Большую часть шерсти они купили по ценам от половины до трех четвертых пенни за каждый настриг с одной овцы. Шесть шиллингов заплатили за старую кобылу с полуразвалившейся телегой в придачу. Почти все остальные деньги они проели. Но уже сегодня вечером у них будет целый фунт серебром, да еще и лошадь с телегой.

Таким образом, план Алины состоял в том, чтобы, продав этот тюк, отправиться за следующим, затем за третьим, четвертым и так далее, до тех пор, пока не закончится сезон стрижки овец. К концу лета она рассчитывала купить крепкую лошадь и новую телегу.

Ведя свою старую клячу по улицам города, Алина очень волновалась. К концу дня она, возможно, докажет, что в состоянии без посторонней помощи позаботиться и о себе, и о своем брате. От этого она чувствовала себя очень взрослой и самостоятельной. Она сама отвечала за свою судьбу. Ей больше не нужны были ни король, ни родственники, ни муж.

Она ждала встречи с Мэг – своим истинным вдохновителем. Мэг оказалась одной из немногих, кто протянул Алине руку помощи и не пытался при этом ни ограбить, ни изнасиловать, ни заставить ее что-то делать. Алина собиралась задать ей массу вопросов относительно того, как вести дела вообще и торговлю шерстью в частности.

Был базарный день. Они с трудом проталкивались по улице, где жила Мэг. Наконец они добрались до ее дома, и Алина вошла. Там она увидела незнакомую женщину.

– Ой! – вскрикнула Алина и остановилась как вкопанная.

– Чего тебе? – спросила женщина.

– Я подруга Мэг.

– Она больше не живет здесь, – резко ответила женщина.