Stop me, Legolas (СИ)

Через еще несколько шагов все могут разглядеть полуоткрытую каменную дверь. И яркий свет льется именно из-за нее. Само собой, мы все заходим в помещение, залитое рассветным тусклым светом. Это настолько непривычно после долгих дней блуждания практически вслепую, что приходится прикрыть глаза. И только когда зрение-таки привыкает к солнечному свету, могу осмотреть комнату.

Свет попадает в помещение через дыры в стенах. В одной из таких дыр могу разглядеть малюсенький кусочек голубого неба. Не знаю, как у остальных, а у меня это вызывает неописуемый восторг. Увидеть сейчас небо — это как выжить в самом страшном сражении. Именно небо я бы хотела увидеть, если бы вражеская стрела пронзила меня в самое сердце.

Осматриваю теперь уже саму комнату. И замечаю, что столб света падает на некое каменное возвышение. Сердце уходит в пятки, ведь этот предмет настолько сильно напоминает гроб с белой каменной плитой сверху.

Нехотя подхожу ближе и прикасаюсь к высеченным на надгробии рунам. Замечаю несколько языков. Рука начинает трястись, а сердце больно сжимается в груди, когда пробегаюсь по строчкам, выбитым в камне. Я знала все это, чувствовала, но видеть собственными глазами — это уже слишком.

— Балин, сын Фундина. Государь Мории, — скорбно произносит Гэндальф, замечаю его опечаленный взгляд. Гимли же продолжает стоять молча, лишь сильнее натянул на лицо капюшон.

Утрата друзей — одна из самых болезненных. Кажется, будто еще совсем недавно я, вместе с неумными гномами, шествовала до Одинокой горы. А вот сейчас я стою около могилы одного из них. Словно мало народу гномов потерь. На негнущихся ногах отхожу в сторону. Небо уже не кажется мне таким уж и голубым. Хочется уйти в тень, спрятаться от жестокой реальности.

Из-за оцепенения не сразу замечаю, что под ногами у нас валяется множество мечей, секир, разбитых щитов и шлемов, а в нескольких местах можно увидеть даже орочьи ятаганы с черными клинками. Кроме валяющегося оружия в глаза бросаются огромные сундуки, окованные железом. Когда-то полные сокровищ, а сейчас разграбленные и разбитые.

Именно возле одного из таких сундуков Гэндальф и находит запылившуюся и потрепанную книгу. Смотря на нее, складывается ощущение, что кто-то из гномов пользовался ей как щитом. Множество отметин от топоров и мечей испещряют обложку фолианта.

Слушать написанное в книге ужасно сложно, каждое слово рвет сердце на клочки. С каждой строчкой ненависть к оркам лишь растет, а вместе с ней и страх за наш небольшой отряд. Что если и мы повстречаем этих проклятущих орков? Что можем мы, если даже гномы не смогли выжить в Казад-Думе?

— Так какой дорогой пойдем? — из моих мыслей меня вырывает голос гондорца. Этот мужчина явно больше остальных хочет убраться отсюда. И тут я с ним солидарна.

— Надо вернуться в большой зал, — медленно отзывается Гэндальф, передавая книгу Мазарбула Гимли. — Это двадцать первый зал северного крыла. Нам нужно спуститься, — только последние слова слетают с губ Митрандира, как тишина разрывается оглушительным грохотом. Звук оказывается настолько сильным, что камни вокруг начинают дрожать. А вслед за этим раздается звук рога, подхватываемый всюду ответным призывом.

— Они идут! — выкрикивает Леголас, оказываясь в эту же секунду около меня. — Только попробуй сделать шаг в сторону от меня, — шепчет Аранен, смотря исключительно на меня. Прищуриваюсь, после чего достаю свой лук из-за спины.

— Нам не выбраться, — начинает сокрушаться Гимли, побледнев у нас на глазах. Спешно закрываем двери, ведущие в большой зал. Звуки оттуда становятся все громче и отчетливее. Оставляем открытой лишь ту дверь, что заметили недавно. За ней пока тихо.

— Кто смеет тревожить покои Балина, Государя Мории? — грозно вопрошает Митрандир, вмиг оказываясь около каменных дверей, что так старательно пытался заклинить Боромир. Ответом магу служит гогочущий и хриплый смех. А на фоне этой какофонии отчетливо слышен голос, отдающий приказы.

Зажимая в руках лук, слежу за действиями учителя. Он уверенно просовывает посох через дверную щель. Уже знакомая мне вспышка света освещает большой зал. Звуки моментально стихают, а Гэндальф успевает посмотреть, насколько плохи наши дела.

— Там орки, много, — звуки снова возобновляются, но Митрандир не обращает на них никакого внимания. — Большие и злобные мордорские уруки, — на этом новости не заканчиваются. — И с ними пещерный тролль, и, кажется, не один, — с этим путем все ясно. Туда нам путь закрыт, если, конечно, мы не хотим пасть смертью храбрых.

Послышались первые шаги за западной дверью, которую гондорец заклинил обломками мечей. Медленно накладываю стрелу на тетиву. То же самое делает и Леголас, стоящий рядом со мной. Первый удар заставляет дверь вздрогнуть, и она, издавая пронзительный скрип, приоткрывается. А первый враг уже начинает пробиваться внутрь. Темная, болотного оттенка, кожа похожа на чешую. Тролль явно намерен прорваться внутрь и похоронить нас здесь же, рядом с Балином.