Сторан

А когда насытившиеся монстры начинали возвращаться в степь, почти каждый из них держал хоботом обмотанного нитью аборигена, парализованного ядом. И лишь после того, как поток бегущих в обратном направлении стахов иссякал, наступала пора мародерствовать сартукам. Воины в основном охотились на местную дичь, запасая вдоволь мясо. А так же, если повезет, собирали туши погибших в схватках со сквилами стахов. Женщины и дети собирали съедобные плоды и травы. Подбирали кочевники и оружие, оставшееся от лесных жителей, и различную утварь. Но так как унести на себе много не могли, то отдавали предпочтение в основном съестным припасам и целебным травам.

В распоряжении сартуков было от одних до трех суток, пока к разоренному порубежью не подтянутся отряды сквилов.

Разумеется, немногочисленным группам сторов, как называли лесных жителей марыки, удавалось выжить в каменных помещениях крепостей, в которые не смогли проникнуть стахи. От этих-то воинов кочевники и несли основные потери. Так же случалось погибать и в схватках с лесными стахами. Те хоть и уступали размерами степным, но зато жили группами до десятка особей.

При появлении первых отрядов лесных жителей кочевники спешно удалялись обратно в степь, унося добычу.

Узнав о подобной тактике, сильно удивился тому факту, что все мои соплеменники называют лесных жителей трусливыми. Когда поинтересовался о причине подобного отношения к сквилам у советников, то те в один голос заявили, что только трусливые создания могут прятаться в лесу, изобилующем дичью и плодовыми деревьями. Поняв, что бесполезно возражать против укоренявшегося веками в мозгах кочевников мнения, решил до поры оставить этот вопрос.

— Ладно, эль, я не сомневаюсь в компетенции твоей и твоего соплеменника, — сказал я примирительным тоном. — Но все же, позволь сначала ознакомиться с полным ассортиментом товаров, который вы можете предложить в обмен на наш, а потом поговорим о погонщиках.

— С ассортиментом? — изумленно округлил маленькие глазки марык. — Ты говоришь будто стор-торговец, а не как степной воин.

— Я не просто сартук, я вождь! — задрав подбородок, я постарался придать лицу как можно более высокомерное выражение.

— Тем более, — тихо произнес второй коротышка.

— Кстати, — по заимствованной у Олега привычке я решил резко сменить направление разговора, — если вы можете легко управлять стахами, то почему не убиваете их сами?

— Сартук, ты не представляешь, о чем говоришь! — воскликнул Пана эль.

— Стахи — священные создания! — возмущенно поддержал соплеменника Куна эль. — Они существовали еще до того, как юные Создатели вышли из Капли.

— Когда умирает марык, его душа переселяется в новорожденного стаха, — продолжил Пана эль.

— Так значит марыки тоже древнее Создателей? — я постарался изобразить восхищенное удивление.

— Ты действительно… вождь, — сокрушенно покачал головой Куна эль, будто бы сознаваясь в бессилии перед моей непроходимой тупостью. — Марыки не могут быть древнее Создателей хотя бы потому, что сами являются их созданиями. Мы первые кого породили Семеро, дабы Мир не был пустынным.

— Да? — на моем лице снова появилось удивление. — Но если в стахах возрождаются умершие марыки, то чьи души наполняли их до того, как Создатели породили ваше племя?

— Этот вопрос только подтверждает, твое невежество, сартук.

— Хорошо, — пришлось согласиться со своей некомпетентностью. — Но, если вы считаете стахов священными животными, то почему скупаете их мертвые тела?

— Мертвое тело и есть мертвое тело, — пожал плечами Пана эль. — В нем нет души, а значит, нет ничего священного.

— Логично, — на этот раз я кивнул совершенно искренне. — Значит, если у вас найдется устраивающий меня товар для обмена, я могу поставлять мертвые тела стахов в любых количествах?

Леег. Лесными тропами

Оставив Мизгиря играть с детишками на улице, я поднялся по порожкам родительского дома. Отец точил лезвие топора бруском каменного дерева. При моем появлении прекратил работу и, отпив воды прямо из кувшина, спросил:

— Ты сегодня опять занимался своими выдумками? Сторы уже посматривают на тебя, как на блаженного.

— Однако это не мешает им пользоваться пилами и рыскать по окрестным лесам в поисках летунов, — не сдержался я от пререкания, вспоминая Трома с Роамом, которые весь последний месяц почти не показывались в селении, одержимые желанием заиметь ручного стаха.

— Почему ты прекратил совершенствовать владение оружием? Ты по-прежнему желаешь стать воином? Или, как и охоту, хочешь и это дело поручить своему зверю? Говорят, ты учишь его метать камни и сражаться булавой — оружием степных дикарей?

— Но, отец, я восстановил свои былые навыки. И, поверь, продолжаю их совершенствовать, но во взаимодействии с Мизгирем. Не вижу ничего плохого в том, что тот, кого всегда считали врагом, станет не только другом, но и боевым товарищем стора.

— Боевым товарищем? Ты говоришь о стахе, как о разумном, как о сторе. Может, ты и доверяешь ему больше, чем своим товарищам?

— Нет, конечно, отец. Я не знаю, как тебе это объяснить. Прошу тебя пока просто поверить.