Сторан

— О чем задумался? — повторил я вопрос и увидел, как лицо Роама покраснело, словно я подсмотрел какие-то сокровенные мысли. — Не хочешь, не говори.

— Я думаю о том, как у стаха устроены глаза, — произнес он, когда я уже собирался прибавить шаг и догнать повозку.

— И что тебя в них не устраивает?

— То, что они расположены так, что стах может видеть все вокруг. Для него нет скрытого пространства, как, например для нас. Мы не можем видеть, что творится за спиной. Понимаешь?

— Ну? К чему ты клонишь?

Схлынувший было румянец, вновь залил лицо молодого стора. Он как-то напряженно посмотрел на меня, словно не решаясь заговорить.

— В селение все смеются над отцом и мной, что мы не смогли поймать того летуна.

— Не обращай внимания. Пусть кто-нибудь из них сперва сам попробует поймать, — хлопнул я парня по плечу.

— Так вот и я о том же. Как можно его поймать, если нельзя подкрасться незаметно?

— М-да, действительно. Я как-то об этом не думал. Мне-то повезло. Летун сперва сражался со змеем, а когда я отрубил ему шип, он от обиды сам приклеился ко мне своей нитью.

— Знаешь, Леег, — Роам понизил голос почти до шепота. — Поут говорил, что если на торжище удастся распродать весь товар, то возможно мы двинем не на север, а вверх по течению Лабы. Ближе к степям хоть и опаснее, но зато цены на товары значительно ниже.

— Ну и что?

— Отец говорил, что дальше к югу леса буквально кишат семействами стахов. Значит там и летунов можно встретить гораздо чаще.

— Так вот к чему ты клонишь, — понял я мысль спутника. — Чем же эти стахи кормятся, если их там буквально кишит? Судя по аппетиту Мизгиря, он один может пожрать всех древов вокруг нашего селения.

— Так он же молодой, — произнес Роам с таким выражением, будто искренне удивлен моей дремучести. — Взрослый стах может вообще не есть, если не тратит нить и яд, и мало движется.

— Ясно, — ответил я, поняв вдруг, почему Мизгирь последнее время на охоте ни разу не ловил жертву клейкой нитью — он расходовал все без остатка на замуровывание на ночь входа в мой дом и на благоустройство своей конуры.

— Вот я и думаю, как поймать летуна, если представится возможность, — повторил Роам.

— Да, действительно задачка, — пришлось согласиться с проблемой.

А мое разыгравшиеся воображение уже рисовало, как через год мы отправляемся по Пути Воина в сопровождении личных боевых стахов, гордо несущих в поднятых хвостах шипастые булавы. И даже не просто в сопровождении, а верхом. Да, именно верхом. Как это я раньше не подумал о такой перспективе. Если стах действительно вырастет до таких размеров, какие ему приписывают, то к его спине запросто можно будет приладить седло. Верховой пауко-краб — это вам не какой-то там рыцарский конь!

Во время полуденного привала я поделился мыслью с товарищами и, видя, как у них разгорелись глаза от красочных картин, рисуемых подогретым воображением, слегка остудил проблемой, которую перед этим обрисовал мне Роам.

Теперь всю дорогу только и обсуждали способы поимки летунов. Подключились даже Гоат с Поутом. Очень уж им захотелось иметь личных гужевых стахов. У семейки лавочников просто головы кружились, когда они представляли, сколько груза могут перевезти пятеро взрослых особей. Я хотел было порассуждать о том, что для перевозки большого количества груза одним стахом, понадобится соответственная повозка, для которой, в свою очередь, понадобится прорубать широкие дороги, но решил не бежать впереди паровоза.

Собственно дороги в лесу существовали, а вернее широкие тропы, по которым могла бы проехать обычная земная телега. Мы иногда пересекали их, а иногда двигались по ним. Но, во-первых, они слишком извилисты, огибают каждое дерево. Пешим ходом большинство извилин можно срезать напрямую, но на широкой телеге пришлось бы в буквальном смысле выписывать «змейку». Во-вторых, нередко дорога раздваивалась на два узких рукава, огибающих огромный ствол. Когда впервые проходили мимо такого феномена, вспомнилась виденная некогда карикатура, на которой изображен спускающийся с горы лыжник, и лыжня за ним огибает с двух сторон растущее на склоне дерево.

По мере обсуждения, мы все больше приходили к выводу, что поймать молодого стаха, не убив его, практически нереально. Даже если каким-то образом удалось напасть — например, соскочив из густой кроны дерева — то оставалась большая вероятность быть проткнутым ядовитым шипом.

На мое предложение использовать рыболовную сеть, товарищи лишь сочувственно переглянулись, и Боат, вздохнув, объяснил, что рыболовные сети плетутся из нити морского стаха. Я вспомнил, с какой легкостью Мизгирь разрезал завесу, которой закупоривал на ночь дом, и понял бесперспективность предложения.