Сторож брату своему

– Ну ладно, – заметил он, вытаскивая из рукава еще одну пару четок. – Раз в дело вмешалась сама Хозяйка Медины, – тут он, одновременно с агентами, поцеловал правую ладонь в знак почтения к Богине, – нам тут делать нечего. Видно, самийа понадобился ей самой – славной, сильной, видящей все. Раз понадобился – пусть забирает.

Все провели ладонями по лицу.

– За нерегилем пусть отправляются эти столичные придурки. Они ничего в тутошних делах не смыслят, может, их и пронесет по дурости. Пусть завтра ночью наведаются в кочевье – вечером конные бега, бедуинская рвань окончательно перепьется и не станет лезть на рожон.

Все согласно покивали. Господин ибн Хусам, неспешно перебирая четки, продолжил:

– Плетей получите за то, что не проследили за Рафиком. Иногда мы слишком увлекаемся борьбой с врагами и упускаем из виду то, что происходит в жизни друзей. Первая заповедь агента: не спускай глаз с товарища своего! Я что, должен узнавать о делах Рафика из его предсмертных воплей?..

Трое сидевших перед господином Абдул-бари людей покаянно покивали.

– То-то, – удовлетворенно кивнул ибн Хусам. – А месячное жалованье отошлете с моим невольником в Святой город – в Ее каабу. Госпожу Судьбы нужно поблагодарить за милость. Она могла обойтись с нами гораздо суровее за то, что мы по глупости попытались помешать осуществлению ее замыслов. Прости нас, о Справедливейшая!..

И четверо мужчин снова с благоговением поцеловали правую ладонь.

* * *

Кобыла госпожи Афаф спала, опустив голову к земле. В трех шагах от нее, замотавшись в абу, дрых сумеречник.

Антара пролез между пологами и, не вставая с четверенек, подполз к ровно дышащему Рами. Памятуя о тычке, не стал над сумеречником наклоняться – только легонько за цепь подергал. Здоровенный замок, продетый в ее звенья, ржаво забрякал.

– Рами! Эй! Стрелок! Стрелок!

Аба чуть съехала с патлатой головы:

– Чего тебе?.. Аэаа… – Рами необоримо раззевался.

– Я тут все думаю… – жарко зашептал Антара.

Кобыла фыркнула и стукнула копытом во сне. Сумеречник резко сел, звякнув цепью:

– Очень зря.

– Что зря?! – Вот вечно он так.

– Зря думаешь, Антара. Это не твое занятие, поверь мне. Лучше пойди снова займись рукоблудием.

Но юноше было не до брюзжания Рами. Он выдохнул:

– Я хочу Дахму угнать!

– Что?!

– Да тихо ты!

Светящиеся глазищи Рами вытаращились ему прямо в лицо, близко-близко. Помолчав, сумеречник сморгнул и переспросил:

– Ты – хочешь – угнать – лошадь?

– Да!

– Чужую лошадь?

– Да!

– Но… этого нельзя делать!

– Почему? – насторожился Антара. – Да, Дахму сторожат, но у меня есть план. Вот послушай…

– Да я не об этом!

– А о чем? – озадаченно вопросил юноша.

– Ее нельзя угонять! Это плохо!

– Да почему?!

– Она чужая! Это будет кража!

Смерив сумеречника взглядом, Антара процедил:

– Рами, ты что, и вправду дурак? С каких это пор мужчина не может украсть чужую лошадь?

Тот растерянно сморгнул. И обреченно прошипел:

– Да в вашем собачьем языке даже слов нет, чтобы объяснить, почему.

И повалился наземь, заворачиваясь в аба.

Подождав немного, Антара снова дернул цепь:

– Ну и сиди у колышка, как кобыла.

Сумеречник опять подскочил на своей циновке:

– Тебя пристрелят! Ты же идиот криворукий!

– А вот ты и пойди со мной! – с вызовом прошептал Антара.

Рами закусил губу и нахмурился. А потом посопел и сказал:

– Ну и какой у тебя план?

– Ха, – расплылся в улыбке бедуин. – Для начала я должен заполучить ключ от твоей цепки.

И Антара кивнул на ржавый замок, болтавшийся у сумеречника на щиколотке.

– Ну и как? – любопытно вскинул уши Рами.

– Ага-ааа… – еще шире улыбнулся Антара. – Завтра – третий день на неделе, забыл? Шаддад напьется. Афаф пойдет за шатер со спальным ковром. Ну и еще с кем-нибудь. А ключ от цепки останется у нее под подушкой.

– И?..

– Рами, ты точно дурак. В шатре под подушкой, говорю, останется ключ. А я зайду в шатер и ключ вытащу. Понял теперь?..

Сумеречник помолчал, задумчиво шевеля ушами. Потом любопытно покосился:

– Ну а кобыла?

Тут Антара понял, что выиграл. И торжествующе сказал:

– Говорю же, план у меня есть. Я весь вечер за их станом наблюдал. Мутайр обычно вешают Дахме на морду мешок с овсом. А на ночь снимают. Ну и спят они по очереди рядом с ней. Ну а я пойду со своим мешком, подкрадусь, когда все спать будут, и на морду кобыле надену – чтоб не ржанула. А если кто проснется, скажу – мол, шейх велел к шатру отвести да накормить перед продажей. И потихонечку, потихонечку выведу ее из становища!

– Тебя пристрелят! – шепотом взорвался Рами.

– Я ж потихонечку! – обиделся Антара.

– О, боги! Зачем вы послали мне этого дурака на дороге! – взмолился сумеречник и уткнулся лицом в ладони.

– Ну видишь, я знал, что ты согласишься.

И, хлопнув Рами по плечу, Антара встал и гордо пошел из шатра.

Сумеречник спросил в спину:

– Антара, скажи мне одно. Зачем она тебе, эта коняга?

– Отведу отцу Аблы, свадебным выкупом будет, – твердо, без запинки отчеканил юноша.

Рами помотал головой и снова уткнулся носом в ладони.

– Ну? – строго переспросил Антара.

– Услуга за услугу, – устало отозвался сумеречник. – Ты мне тогда помог – я тебе помогу.