Сторож брату своему

Тени молчали. К Стрелку шагнули – с копьем, Рами слился с тенью, тень взвякнула и осела, копье с деревянным стуком покатилось по камням, хоровод фигур распался, кругом выли и смеялись шакалы – хи-хи-хи… ой-ой-ой…

– Предатели… – скаля острые зубы, прошипел Стрелок, сутулясь и покачиваясь, как кобра. – Я убил, защищаясь…

Клинок двигался в согнутой, поднятой руке, как смертоносное жало. Вокруг мялись, ругались, топтались и шумно сопели. Дахма нетерпеливо фыркала, била копытом и пыталась сплясать.

– Полезай на кобылу, – прошипел Рами, и Антара не сразу понял, что шипят ему. – Полезай и гони к своей Абле!

– А ты?

К сумеречнику снова скользнули – по-умелому, так же, по-змеиному, целя ножом. Вскрик, стон, шорох оседающего тела. Тишину смыло воплями:

– Сволочь! Подлая мразь! Ты не стоил его сандалий!

Сейчас скопом бросятся, для храбрости орут, что же делать?!

– Рами, я тебя не брошу!

Стрелок рявкнул:

– Гони, я сказал!!! Я справлюсь! Гони к Абле, потом в Мариб!

Лезвие с шумом рассекло воздух, Антара визгнул, закрывая лицо руками. Ладони залило теплой чужой кровью.

– В Марибе встретимся! Гони!

Булькающие стоны умирающих он больше слышать не мог. Антара прыгнул – животом поперек кобыльей спины, Дахма зацокала, затопталась, вокруг орали, ногу, ногу, давай, Антара, задирай и перекидывай ногу – сел!!!

– Гони!!!

В голове принялось опасно смеркаться, кругом вдруг замельтешили огни, факелы, откуда здесь всадники… Истошное ржание Дахмы привело его в чувство, Антара дал шенкелей, и кобыла – помчалась!

Изо всех сил обжимая бока идущей карьером лошади – да знал он, знал, что, чем крепче колени сжимаешь, тем шибче пойдет, но стремян-то нет! – юноша сквозь свист в ушах и громкий топот слышал гаснущие за спиной крики.

* * *

В темноте нападавшие орали, толкались и мешали друг другу – но у них были копья. Поэтому, когда на него снова побежали все скопом, Тарег прыгнул. Подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и приземлился за спинами кучи-малы.

Прямо перед Азамом.

Зиндж шагнул, занося булаву:

– Выродок!..

И сумел уклониться от рассекшего воздух лезвия – один раз. Потом его удалось полоснуть по руке, а потом – по лицу, глубоко. Зиндж с хрипом осел на камни.

Куча-мала, вопя, покатилась, и пришлось снова прыгать.

Воевавших на западе с альвами учили: если альв прыгает вверх, кувыркаясь, – это хорошо. Тебе. А альву – плохо. Значит, не справляется с круговой обороной. Кстати, сородичи Тарега знали эту закономерность и, описывая трудность схватки, говаривали: «Пришлось мне попрыгать». Наоборот, то есть «Даже покувыркаться не пришлось», не говорили. Потому что все знали: этот фокус сходит с рук один. Ну два. Ну три раза. Но, если ты уже кувыркаешься, а помощи нет, значит, дело плохо. Даже самого ловкого «танцора» можно достать копьем, если он устал.

Тарег устал. Шлепнулся под брошенное – в грудь метили, уже не до шуток – копье, покатился по камням. Последний раз он так прыгал в Красном замке. Но в Красном замке его выручил человек. Аммар.

Земля под ним затряслась – налетали конники. Новые вопли, резкие крики, свист.

– Вон они! Бейте воров! Они угнали нашу лошадь!

Люди Азама заорали в ответ и бросились кто врассыпную, а кто наперерез нападающим.

Мутайр нашли, где переправиться через вади. Отлично, теперь людям Азама будет чем заняться и без сумеречника. Все, красавцы, разбирайтесь без меня.

Тарег пригнулся и быстро побежал, лавируя между дерущимися. Прочь, прочь отсюда. В становище гвардейцы, в пустыне – обозленные хозяева Дахмы. Нужно держаться подальше от тех и других.

Отбежав на приличное расстояние в ночь, Тарег с облегчением выдохнул и ссыпался на землю, оползая спиной по одиноко стоявшему высокому камню.

Камень оказался теплым и мягким, зашевелился, сдвинулся, и нерегиль упал навзничь.

– Ты очень вольно толкуешь свои обещания, рррр… – Из темноты склонилась огромная, красноглазая, капающая слюной морда Манат. – Давал слово не бросаться, а бросился, ррррр…

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза – он, лежа на спине, она, нависая, как над цыпленком.

– Я что говорр-рила?! – наконец, прорычала Манат, и Тарег заорал, потому что когтистая лапища вцепилась ему в волосы и вздернула на ноги:

– Уважаемая! Ай!.. Что вы делаете?!..

– Я тебе перр-редала, чтобы ты стоял и смотрррел!.. – проклацала пасть. – Перр-редала, что сама все сделаю! А ты не выполнил мой пр-риказ! Бр-росился на людей!

И Манат нагнулась, проходясь по брылям длинным розовым языком:

– Рррр…

– Почтеннейшая! – глупо задрыгался Тарег, тщетно пытаясь отвернуться от надвигающихся, обвисших слюной челюстей. – Что за шутки! Мы на такие услуги не договаривались! Найдите себе другого охотника целоваться!

Если не загрызет сейчас – значит, никогда не загрызет. А если загрызет, то сейчас, не откладывая. Такой наглости, как у тебя, Полдореа, боги не спускают.

– Д-дурр-рак! – рявкнула богиня, на мгновение замерев. – Я тебя не поцелую! Я тебя загр-рызу!

И, разинув пасть, прихватила зубищами горло.

* * *