Стоунхендж

— Что с ней? — встревожился Томас. Сердце в страхе сжалось, как заяц под кустом при виде коршуна.

— Слабеет. Она жила надеждой на твое возвращение... Но о твоем приближении не было слухов. А потом пришел еще вчерашний день...

Сэр Торвальд покачал головой. Томас спросил быстро:

— Они... повенчались?

— Нет. Крижана заявила, что ее поведут к алтарю только в цепях. Сейчас там решают, что делать... Ну, родители, что выкручивают ей руки, братья, жених....

Томас, чувствуя себя непривычно огромным, обнял отца и дядю за плечи, пошел с ними через двор к раскрытым дверям замка. Оттуда уже выбегали с ликующими воплями дети, дворовые люди, челядь, повара, истопники.

Уже на крыльце сэр Торвальд спохватился:

— Дорогой сын, ты в чужих странах набрался и странных обычаев...

— Я?

— Ты не представил своих спутников, — напомнил отец. Его синие глаза с трудом оторвались от лица сына, такого мужественного и красивого, обратились к калике и Яре.

Томас виновато хлопнул себя по лбу.

— Прости!.. Мы настолько неразлучны, что когда ты обнимал меня, мне казалось, что обнимал их тоже. Это сэр калика, его зовут Олег Вещий. Он великий отшельник, знаток старины, дядя с ним, как я вижу, уже снюхался.

Сэр Торвальд чуть наклонил голову.

— Будь гостем в нашем доме, сэр Олег. Здесь все к твоим услугам. И библиотека, которую натащил мой ученый брат... А кто эта юная леди?

— Боевой друг, — ответил Томас быстро. — Ее зовут Яра. Мы не однажды дрались спина к спине... А где сейчас МакИтра?

— Уехал к западному берегу. — Сэр Торвальд оглядел Яру, сказал неожиданно: — Она понравится твоей матери.

Широким жестом пригласил их в дом, где уже возбужденно метались слуги, с нижнего этажа донесся запах от разжигаемых очагов, там на кухне уже ставят котлы на печи, огромные кастрюли.

За обедом сэр Торвальд вспомнил:

— Да, я послал гонца к доблестному барону Стоуну. Там будут счастливы узнать о твоем приезде. Ну, конечно, не все. Сам барон понимает, что твое положение шаткое, а сыновья его тебя ненавидят и боятся... Зато это даст жизнь Крижане.

Томас торопливо кивнул.

— Да-да, конечно. А как насчет...

— А кто такая Крижана? — поинтересовалась Яра.

— Да это все наши друзья, — ответил Томас еще торопливее. — Так ты говоришь, МакИтра уехал на запад?

Торвальд посмотрел удивленно, перевел взгляд на Яру. В глазах старого воина мелькнула странная искорка.

— Нам нужны союзники, — проговорил он медленно, — но где их взять? Все либо куплены королем подарками да раздачей чужих земель, либо страшатся потерять и то, чем еще владеют. МакИтра ищет хотя бы одного-двух, кто мог бы помочь людьми, оружием.

— Одного-двух? А сколько против?

— Увидишь, — пообещал сэр Торвальд. — Завтра в долине Тарана начинается ежегодный турнир. Съедутся сильнейшие рыцари со всей Британии. Король увенчает венком сильнейшего, герольды занесут его имя в списки победителей. Возможно, если ты сумеешь себя показать на турнире...

— Я покажу, — пообещал Томас грозно.

— ...то мнение владетельных сеньоров изменится. А король, как бы он ни относился к тебе сам, вынужден считаться с мнением знатных людей.

Калика шумно почесал грудь, хмыкнул:

— Конечно, изменится! Особенно после того, как он этих владетельных посбрасывает с коней в грязь. Они прямо возлюбят его.

Сэр Торвальд с сомнением похрустел пальцами.

— Боюсь, что наше христианское возлюбление не заходит так далеко. Неужто и турнир не поможет?

Яра увидела, что дядя Эдвин смотрит на брата с любовью и нежностью, как на большого ребенка. Сэр Эдвин раньше оставил меч, раньше начал искать иную правду, помимо правды меча, и уже мог посмотреть на брата со стороны.

— Все равно я еду на турнир, — сказал Томас упрямо.

— Придумал что-нибудь?

— Нет.

— Но тогда...

— Под лежачий камень, как говорит калика, вода не течет. Я выеду на турнир, а там решим. Мне с добрым копьем в руке всегда думается лучше! А когда еще и длинный меч в руке, то какие только умные мысли не приходят!

Утром Томас сквозь сон услышал какую-то суматоху. Рука тут же метнулась к мечу, но нащупала лишь подушку. Он открыл глаза. Возбужденные голоса доносились со двора. Томас бросился к окну, ахнул.

Окруженные остолбенелой челядью, посреди двора стояли трое коней. Томас сразу их узнал, и стало понятно, почему никто не лезет вперед. Таких коней здесь не видели, он сам не видывал, пока не побывал в ту странную ночь на сборище славянских богов.

Белый жеребец блистал, как серебро, длинная пышная грива и такой же роскошный хвост струились в утреннем ветерке, но глаза горели багровым, словно внутри черепа были угли. Черный конь казался вылепленным из ночи, ни единого светлого пятнышка, только багровые глаза роднили с серебряным жеребцом. А гнедая кобылка была просто ожившим пламенем, ее грива развевалась, она нервно переступала с ноги на ногу, грызла удила, готовая сорваться в любой миг и унестись на край света. Олег держал их всех под уздцы. Он выглядел сонным и неторопливым.

Томас сбежал вниз, одеваясь на ходу, едва не вышиб двери. Холодный воздух на крыльце не отрезвил, сердце застучало еще сильнее.

— Олег!.. Откуда?