Страдания среднего возраста (СИ)

— Нет?

— Да.

Тарик чуть растерялся, тем более, я опять скрылась под шляпой.

— Тортик расслабляет, а нам надо поговорить серьёзно.

— Слушаю, дорогая, — с облегчением вздохнул он.

Вздохнул так, что чуть всю пенку с моего кофе не сдул, так, что всем телом заходил-заколыхался. Всё-таки возраст начинал сказываться и на нём.

Вот же как это происходит: и запал ещё есть, и цели, а спусковой силы уже не хватает. И наступает это ужасное состояние неуверенности, когда не знаешь, куда и как двигаться, когда не хочется ничего начинать, потому что боишься не успеть закончить, не хочешь пробовать новое, предпочитая проверенные варианты.

Женщины, как существа более разумные, чувствуют и проживают это состояние гораздо раньше мужчин и раньше них входят в новый возрастной период и учатся управлению своими утихающими жизненными силами в новом возрастном и социальном статусе.

Мужчины по природе ретрограды и страдают от собственного самомнения и завышенной самооценки. Бедный Тарик!

Он пока не понимает, что действительно стал дядюшкой Тариком — стариком, которого ещё уважают, но перед которым уже не трепещут. И это только семья! А ведь он долгие годы жил и подпитывался любовью, горел в огне страсти, а теперь костёр постепенно гаснет, как и редеет круг у этого костра вокруг него.

Бедный мой! Я уже перешла эту грань, точно определённую в народе как «сорок лет — бабий век», смирилась и с весом, и с «бабулей», и с сединой, и с визитами к стоматологу по поводу крошащихся зубов, и с приливами и отливами, наступившими у меня, видимо от одиночества, чуть раньше обычного времени, а он никак не хочет принять свой полтинник с хвостиком! Хорошо хоть хвостик пока машет, а вот кому он будет нужен, когда бес из его ребра выскочит и сбежит к новому хозяину, помоложе, а с ним останется только седина вдоль лысины…

— Дорогая? — окликнул он меня.

— Извини, Тарик, задумалась, — сказала я, отгоняя жуткий образ беззубого седого сморщенного Тарика, внезапно возникший в сознании.

— О чём, ангел мой?

— О чём-о чём? О нас с тобой! А больше всего об Ольге.

— Э, извини, Лика, но я привык сам думать о своих жёнах, — помрачнел Тарик.

— Так и думай ты себе о жёнах, а я думаю о девочке. Ты сам говорил, что в таком возрасте сложнее мириться с твоим подлым образом жизни.

— И? — осторожно спросил Тарик.

Таким тоном он спрашивал тогда, когда своего решения проблемы у него не было, и он был открыт для компромисса.

— Олечка мне не нравится, — так же осторожно начала я.

— Было бы странно, если бы тебе нравилась моя жена.

— Почему? Вот Марьям, к примеру, мне очень нравится.

— Правда? — вскинулся он.

— Послушай, Тарик, ты легко делишь свою любовь и щедрость, но нам не так легко делиться ими между собой. А Олечке сложнее всех. Обеспечь её и отпусти. Всё равно не живёте, как люди. Только девочку мучишь и сам мучаешься.

— Да ничего мы не мучаемся!

— Она курит, ты кашляешь, она гуляет, ты волнуешься, не спите вместе, ребёнка нет, скандалы из-за мелочей — что это, если не мучение?

— Э-э, это не совсем твоё дело, дорогая.

— Да это совсем не моё дело, дорогой, но что, если завтра она встретит молодого парня? Хорошо, если это будет хороший человек, а если какой-нибудь проходимец? Вот что ты тогда будешь делать? Ждать, когда они тебя кокнут?

Тарик внимательно на меня взглянул.

Я воспользовалась паузой и махом допила коньяк.

— Э, Лика, а ты не могла бы снять шляпу, а то голос твой, а всё остальное, как в кино, чужое, — попросил он.

Я улыбнулась. Шляпа алой инопланетной тарелкой приземлилась на льняную скатерть. Тарик с облегчением вздохнул и уставился на меня. Я снова близко-близко увидела его лысину и чёрные, близко посаженные глаза.

— Ну, чего уставился? — грубовато спросила я милого.

Не люблю я все эти сентиментальные взгляды, от них только глаза потом чешутся.

— Любуюсь, ангел мой. Просто любуюсь…

На свадьбу поехали в городской ресторан в старом центре. Я, естественно, села в машину с Тариком.

— Вот тут сверни, — велел он водителю, заменившему на день торжества моего Толика.

— Зачем? Едем же за всеми! — рискнул возразить парень.

— Тут короче. Срежем немного, ещё цветов купим. Ты со мной спорить, что ли будешь?!

— Да есть цветы, Тарик, — попробовала я успокоить его.

— Это для невесты! А надо ещё букет. Сверни, говорю!

В конце концов, мы отстали от свадебного кортежа и свернули в боковую улочку, а потом ещё в одну. А там оказалось одностороннее движение и патруль дорожной инспекции. Водитель вышел прикидываться идиотом, не знающим города, и выписывать штраф, Тарик выскочил следом.

Сидя на заднем сиденье, я чуть опустила стекло на дверце и показала инспекторам край белоснежной шляпы и алые губы.

— Капитан! Можно вас, — еле слышно позвала я, но внезапно повышенный в звании лейтенант услышал.

— Капитан, мой сын сегодня женится. Мы поехали за букетом для моей невестки и заблудились. Нельзя ли выписать нам штраф побыстрее, а мы бы оплатили его завтра? Ведь нехорошо опаздывать на свадьбу детей, правда?

— Да мой старик вообще не приехал, — буркнул парень, — курей не мог оставить. Значит, свадьба?