Страх

— Интересно даже узнать, Светоносец, что ты считаешь мужеством? — Женщина в Черном поправила свои волосы, устремив пристальный взгляд на белобрысого, — Любовь или Долг?

— Идти своим Путем не смотря на трудности, терпеливо преодолевать препятствия, проявлять мудрость, принимать этот мир и любить его.

— Терпение, мудрость, принятие… Какая-то женственность получается, — я задумчиво смотрел на памятник Великому Бунтовщику, бородатому вождю униженных и оскорбленных, молчаливому участнику нашего разговора, — ты часом, Радость, не разбился ли о стихию Земли? Не утонул во Тьме, когда тебя по Оси G сместили?

— Чувак, ты Древо видел? Хотя бы в учебнике природоведения? Корни во тьме земли, ветви на Свету, — Радость смотрел на меня в недоумении, — ты как прошел через все, что прошел? На одном драйве что-ли? Добро и Зло, Тьму и Свет что-ли разделяешь? Они одно целое. Одно Древо. Без одного нет другого. Свет освещает Тьму, Будущее растет из Прошлого, Идея рождается из Опыта, Смелость из Страха.

— Кстати про Страх. Ты Лилит давно видел? — Женщина в Черном хитро улыбалась, глядя на нас, как на любимый телесериал, не хватало только попкорна, — Ты уверен, что в тебе Смелости хватит посветить ей?

— Время покажет, Хозяйка, — Радость щурился и кривил губы, примиряясь с чем-то неизбежным. Я найду в себе Смелости светить туда. А хватит ли моего Света, или нет… Я шагну на этот Путь. Это и есть Мужество.

— Будь, что будет — это не мужество, — Женщина грустно и тихо говорила словно сама с собой, — Это опять ваше джедайское раздолбайство. Самопожертвование и инфантилизм. Ваше геройство — безответственность. Типа ваше дело шагнуть в бой, а какие-то добрые боги обязаны будут вам там помогать, спасать, подсказывать правильные решения. За разом раз от вас героев одно и тоже. Вас придурков побьют опять как мальчишек… Вас потом заново рожать-растить. Вы представляете сколько уже должны за все неудачные попытки? Привыкли к сохраняшкам и перезагрузкам. В этот раз все будет с одной попытки, ребята. Не получится если что переиграть. У вас должно получиться. Это будет не игра. Экзамен. Последний. Без пересдачи. Или победите или туши Свет. Срок пришел.

Хозяйка отошла от нас присела у памятника, поправив у подножия горевшие огнем алые гвоздички, потрепала за гриву своего пса. Обернулась к нам:

— Я Женщина. Мне лучше вас знать, что такое мужество. Это Ответственность. Вы должны ясно видеть Цель. Знать, что это точно ваша цель. Не обманная, настоящая. Ясно видеть мир и принимать его таким, каков он есть. Не тормозить, что нравится, что нет. А значит непредвзято, объективно, точно… правильно, короче, брать из этого мира те силы и инструменты, которые дадут вам гарантированное, стопроцентное достижение цели. Победить, добиться цели, отстоять свой мир — вот какое мужество от вас надо мне, женщине. Надо для победы терпеть — значит терпеть. Надо прятаться — значит прятаться. Бить — значит бить. Что потребуется — то и делайте. Мне достало еще с яслей, что вы такие гордые и стойкие, что кашу не едите, а потом вам углеводы надо в тело как-то наколдовывать, чтоб росли нормально. В этот раз, если для победы будет надо — ешьте манку хоть прямо из холодильника.

Женщина положила ладони нам на плечи, говорила проникновенно, с тревогой в голосе и как будто с последней надеждой:

— Мальчики мои милые, вам там никто не поможет. И я не помогу. В этот раз сами. Проиграете — погибнете, меня погубите. Весь мир угробите. Хватит геройствовать. Станьте уже мужчинами. Сделайте все как надо, до конца.

Радость обнял ее, поцеловал в щечку, отошел от нас на пару шагов. Помолчал лицом к серым панельным стенам. Скорбно усмехнулся:

— В этот раз, действительно, все будет всерьез. И это значит, что не все будет зависеть от нас. Это не только наш экзамен. И только моего Света не хватит. Одной моей Воли будет не достаточно. Тут будет нужен Огонь многих сердец. И не мне, Хозяйка, решать за всех. Я выберу Волю. А что выберут другие — на что у них хватит Воли… Этого никто не знает. На то и экзамен. Так что без гарантий, прости. Просто верь в нас.

Женщина глубоко дышала ночным сырым ветром и молчала. Радость повернулся ко мне:

— Я все для себя решил. Я пойду до конца. А ты? В деле?

— Прости, друг, еще не решил, — я трогал своей пятерней плечо бронзового Мятежника, смотрел, как бегает по площади большая Черная Собака, — мне еще что-то надо вспоминать. Без чего-то еще из памяти мне нет смысла ввязываться в это ваше дело. Видишь — само вырвалось «ваше». Я еще не понял, что тут мое. Буду стараться все вспомнить до начала экзамена. Иначе не сдам. Тут с билетиком не повезет. Спросят именно то, что не понял.

Собака залаяла — посреди площади из ниоткуда нарисовались двое в грязных мабутах и стоптанных донельзя пыльных берцах. Ошарашенно озирались, присев на колено, зацепились взглядами на нас:

— Фига, блин, — джедаи! — проговорил первый из них, с серым лицом.

— И вам привет, солдатики! — я ответил, разглядывая эту парочку, — что, страшно?

— Есть децл, — ответил второй, простуженный,

— Где мы? Что с нами?