Страх

В густой темноте, захватившей в квартире все комнаты, все уголки и закоулочки, для Прошки все еще существовал день. Он видел все так же хорошо, как и при солнечном свете, а может, даже и лучше, но настроение от этого не улучшалось.

Встав с теплой кровати-свитера в углу ванной, Прошка беззвучно прошел на кухню, посмотрел на светящиеся цифры электронных часов, стоящих на холодильнике, и не поверил самому себе. Слева горели два сплющенных кружочка. Они были очень похожи на бублики "челночок", которые когда-то давно давал ему грызть хозян. Тогда еще Прошка считал роскошью заплесневелый кусок хлеба и "челночки" наминал с удовольствием. Сейчас бы он только понюхал их, но есть бы не стал. Прошка остановился, и желудок снизу мягким, но противным пластилином прилип к хребту, напомнив о себе, а заодно и заставив передумать. Кто его знает, может, он и съел бы сейчас пару "челночков". Если бы их, конечно, размочили.

Хозяин еще ни разу не приходил в такое время, когда на часах оживали два "челночка". Неужели он бросил его навсегда?

От такой невеселой мысли сразу перестала ощущаться шея.

Прошка скользнул в прихожую, прислушался к тому миру, что жил за дверью, и вдруг ощутил, что хозяин где-то близко. Странно, но в этом открытии не было радости. В самой сердцевинке его, как хребет внутри селедки, жила тревога.

Прошка отошел в глубь зала, посидел без движения пару минут, послушал царапание ключом в замочную скважину, щелчки, скрип двери, клацание выключателя, но еще до того как хлынул в прихожку свет, он уже разглядел своими горящими зеленым огнем глазами, что рядом с Тулаевым стоит женщина.

От нее исходил едкий и невкусный, похожий на вонь сгнивших яблок, запах.

- У тебя такие хорошие духи, - восхитился забирающий у нее сумочку Тулаев.

Прошка недоуменно пошевелил усами. Вкусы у котов и мужиков явно не совпадали.

- Кофе будешь? - голосом, который Прошка еще никогда не слышал, спросил Тулаев.

- У нас еще шампанское, - игриво ответила Лариса. - Между прочим, французское. Настоящее французское.

- Правда? А где оно? - удивился Тулаев.

- За дверью. Ты бутылку на пол поставил, когда замок открывал.

- У-у, точно!.. Что-то с памятью моей стало!..

Он еще раз проскрипел дверью, прямо в ботинках протопал на кухню. Каблучки-шпильки девушки процокали следом за ним. Прошка еще раз нервно пошевелил усами. Хозяин никогда не ходил в обуви по квартире. И если до этой минуты Прошка верил, что Тулаев вспомнит о нем и позовет на кухню, то теперь почему-то передумал. Сегодня ночью все было слишком не так, как обычно.

Можно, конечно, самому пришлепать на кухню, сесть у миски и смотреть на Тулаева просящими глазами. Но в этом уже было что-то собачье.

Из кухни долетел странный, никогда не слышанный Прошкой хлопок, потом смех, звон стекла, опять смех. Там явно что-то пили, и кот сразу ощутил жажду, хотя еще минуту назад он больше хотел еды, чем воды. Опять заныла шея, и Прошка начал разминать ее, медленно поводя головой то влево, то вправо. Под тошнотворные повороты вспомнилось, что вода есть не только на кухне, но и ванной, а точнее, в раковине, которая навешена чуть криво, и оттого в ее левой части, рядышком с пластиковым отверстием слива, всегда есть лужица. На три глотка, но все же лужица.

Прошка встал на четыре лапы и сразу услышал, как хлопнула дверь в ванную. Тулаев никогда так быстро не закрывал ее. За дверью что-то по-мышиному прошуршало, подвигалось, и вдруг водопадом хлынула вода. Прошка сразу узнал душ. Он очень не любил его, потому что этот странный металлический кружок с десятками дырочек мог за одну секунду сделать его мокрым. От него нельзя было спастись. Он был в сто раз хуже дождя на улице. Тулаев, словно зная прошкину боязнь, редко мылся под душем. Он больше любил ванную. Особенно в такую жару.

- Про-о-ошка, ты где? - с кухни позвал его Тулаев.

На сердце у кота стало мягко и приятно. Он еще немного постоял, затягивая паузу, поднял хвост и бесшумно прошел мимо фыркающей женским голосом двери на кухню.

- Что, брат, изголодался?

Пальцы Тулаева скользнули по его голове, по шее. Боль сразу куда-то пропала, да и есть Прошка уж вроде и не хотел. В ответ он потерся о левую брючину хозяина.

- Не успел я сегодня, Прохор, в магазин, - извинился Тулаев. - Вот купил тебе в коммерческом киоске... "Вискас" называется. Ты уж извини, но придется заграничное есть. Вся страна ест. Никуда не денешься...

Он высыпал в облизанную до блеска миску какие-то коричневые крендельки, поставил пачку на стол и со вздохом ушел в комнату. Оттуда донесся певучий звук раскладываемого дивана, чуть позже - хлопок простыни.

Прошка разжевал пару крендельков, с натугой проглотил их, вслушался в свои ощущения. Желудок молчал, явно не понимая, что же это такое в него попало. Пришлось проглотить еще немного крендельков, чтобы удостовериться, что иногда можно есть и заграничное. Не помирать же с голоду!