Страх

Подводник ответил ей хриплым шепотом. Ни единого слова Тулаев не расслышал.

- Нет-нет, не могу, - повторно посопротивлялась продавщица. - Вот завтра вам "керенки" дадут, тогда и приходите...

- Эдик! - снова проорали от двери. - Ты ж еще звонить

хотел! Мы с такими темпами с тобой и до вечера к столу не

доберемся!

Таинственный Эдик распрямился в пояснице, хмуро стрельнул взглядом по Тулаеву, и тот чуть не вскрикнул. На него своими строгими глазами смотрел Комаров: усы, лоб с залысинами и... Нет, мундира с блюдцем ордена и гирляндой медалей не было, но и без них лицо казалось до боли знакомым. До того знакомым, что Тулаев чуть не поздоровался с ним.

Второй тротиловой шашкой грохнули двери. В магазине они опять остались вдвоем с продавщицей, и, пока не грохнула третья шашка, Тулаев выстрелил вопросом:

- Хороший знакомый?

- Кто?

- Ну вот этот усатый подводник...

- Знакомый, но не хороший, - посмотрела она сквозь стекло витрины на удаляющуюся кожаную троицу.

- Вы так считаете?

- Я не хочу о нем говорить.

- Почему же?

- Ну вот не хочу и все.

- Значит, он вас обидел...

- Это мое личное дело.

- Так он холостяк? - наводящим вопросом, хоть и не хотел того, ужалил Тулаев.

- Я не о том говорю, - вспыхнула продавщица. - Нужен он мне!.. Он у меня как-то в долг товар взял. До сих пор не рассчитался. И у отца моего занимал. Еще в застой. Советскими рублями...

- И до сих пор не отдал?

- Да вы что!.. Он половине базы должен...

- Настолько фанатично любит деньги?

Продавщица помялась, посмотрела на молчащую дверь и после паузы все-таки ответила:

- Скорее жена его любит деньги. Жуть как любит! А он... Он, наверное, тоже...

- А звонит он тоже в долг?

- Как получится.

- Надо же! - хлопнул себя по лбу ладонью Тулаев. - Я тоже позвонить должен. А где этот... пункт?..

- А вон за тем домом, - показала на спины удаляющейся троицы продавщица. - На первом этаже. Там все сразу: и почта, и телеграф, и междугородный телефон...

- Набор есть?

- Нет, только по заказу. У нас же все через Мурманск идет...

Выйдя из магазина, Тулаев с немалым усилием попридержал дверь, уважительно посмотрел на две чудовищные пружины, которые и рождали хлопок-взрыв, и только теперь догадался, для чего они здесь, - чтобы впускать зимой как можно меньше холодного воздуха вовнутрь магазина. А зима здесь, говорят, бывает и по двенадцать месяцев в году.

Кожаные регланы скрылись за углом дома. Торопливыми пальцами Тулаев застегнул замок-молнию своей серой куртки. Ветер, дующий на южный берег Северного Ледовитого океана, был все-таки более северным, чем южным. Спиной он ощущал на себе взгляд продавщицы. Для нее он, скорее всего, так и остался журналистом. Неплохо для начала.

Но почему же внутри не ожил придурок? В кабинете у секс-бомбы, жены адмирала, он хоть немного пошевелился, а рядом с продавщицей, как ее?.. Машенькой... Да, Машенькой, даже не подал признаков жизни. Конечно, удар, нанесенный Ларисой, не мог не сделать этого придурка инвалидом. Но ведь полчаса назад он же проснулся, пару раз дернулся и чуть не получил драгоценный поцелуй. Почему же в магазине от него не осталось и следа? Неужели он умер окончательно?

Не сдержавшись, Тулаев обернулся. Никто из-за витрины ему в спину не смотрел. За прилавком было пусто. И в душе тоже сразу стало как-то пусто. Так пусто, что он чуть не забыл, куда же направлялся.

4

Сделавшая пару холодных глотков Москва опять задыхалась в зное. Невысокий парень в пиджаке табачного цвета медленно выбрался из "BMW", в котором кондиционер создал просто-таки рай, и сразу понял, что попал в ад. Сгорбившись, будто под весом воздуха, ставшего от жары сухим и плотным, он перешел улицу и с облегчением нырнул под козырек входа в Департамент муниципального жилья.

На первом этаже все стулья вдоль стены были заняты посетителями. Впрочем, на остальных этажах картина была одна и та же. Всякий, увидевший эти странные сидячие очереди человек, подумал бы, что москвичи, поголовно желая хоть как-то отвлечься от зноя, решили продать друг другу свои квартиры, дачи и земельные участки. В очередях в вожделенные кабинеты томились неделями. У парня, идущего по коридору подпрыгивающей походкой, на самоуверенном кареглазом лице читалось, что он не привык стоять в очередях.

Нагло оттолкнув тетку, вскочившую со стула и попытавшуюся преградить ему путь, он вошел в комнату и захлопнул дверь с таким грохотом, чтобы больше ни у кого в коридоре не возникло желание остановить его.

- Вы что хулиганите, молодой человек! - вскинула от бумаг голову щупленькая тетка с рыжими от хны волосами. - Как ваша фамилия?

На углу стола жеваной-пережеваной бумагой лежал список очередников, желающих зарегистрировать факт купли-продажи. Искрапленными татуировкой пальцами, на которых блеснули две золотые печатки, парень схватил листок и прочел первую же фамилию, стоящую за длинным рядом уже вычеркнутых:

- Григорян!

- Какой же вы Григорян? - вопросительно покомкал маленькие беличьи бровки сидящий напротив тетки мужчина. - Григорян - это дама. Она за мной занимала очередь...

- Я - ее племянник!