Страх

Его усталые глаза стали уж вовсе изможденными. Половина команд из центрального поста шла с матерной приправкой. Возможно, что старпому стоило немалых усилий не вставить в свои ответы ни единого ругательства. Во всяком случае, когда Тулаев отошел от него в сторонку, Дрожжин выпулил в адрес штурмана такую соленую тираду, что Тулаев так и не понял смысл фразы. Ни на один язык на Земле ее невозможно было перевести.

Но Балыкин, кажется, фразу понял, потому что спросил все того же штурмана, сухонького белобрысенького старшего лейтенанта:

- Тебе что старпом сказал? Я жду доклад?

- Глубина с карты двести одиннадцать метров, - неохотно ответил он и воткнул иголку циркуля в ластик.

Возможно, ластик у него изображал старпома.

- И больше без напоминаний, штурман, - потребовал Балыкин.

И уже механику, чуть громче: - Заполнить среднюю!

- Есть заполнить среднюю!

- Боцман, погружаться на глубину девятнадцать метров!

Из угла поста ответили уже привычным повторением слов с добавкой "есть". Дырчатые сандалии адмирала, с видом пляжника лежащего на шезлонге, сдвинулись ниже, и Тулаев разглядел крупную седую голову боцмана. У него была красная-красная шея. Такие шеи бывают или у гипертоников, или у рыжих. Тулаев вспомнил Машу и понял, что боцман - не гипертоник. Просто седина съела его огненную шевелюру. То, что минуло его рыжую жену, вовсю отыгралось на нем.

- Принимать в уравнительную!

- Есть принимать в уравнительную!

- Погружаемся на глубину девятнадцать метров! Осмотреться в отсеках!

Дождь из бесконечных команд все сыпался и сыпался с центрального поста. Какие-то из них Тулаев уже начинал понимать. Во всяком случае, осмотреться он немного успел. Но чем больше он понимал, тем меньше ему хотелось быть подводником.

И он даже не мог предположить, что уже им стал.

- Внимание экипажу! - отобрав рожок мегафона у механика, объявил на всю лодку Балыкин. - Сейчас в центральном посту пройдет обряд посвящения в подводники. Сегодня впервые в своей жизни погрузились на глубину... э-э, он вскинул к глазам бумажку, - а-а, представитель Главного штаба Военно-Морского Флота офицер-психолог капитан третьего ранга Корнеев и рулевой-сигнальщик старшина второй статьи контрактной службы Бугаец. Командир.

Сказал, как подписался.

Тулаев, проходивший по бумагам комиссии Корнеевым, удивленно посмотрел на Балыкина. А тот уже протягивал ему заботливо поданный кем-то стеклянный плафон, наполненный мутной жидкостью.

- Что это? - с тревогой спросил Тулаев.

- Морская вода.

- Соленая?

- На глубине она уже не такая соленая, - с улыбкой пояснил Балыкин. Нужно выпить, а потом перевернуть плафон, чтобы все увидели, что не выпало ни единой капли. Понятно?

- Э-эх, попробуем, - молодецки качнул головой Тулаев и припал губами к холодному ободу плафона.

- Мы вас пожалели. Самый маленький плафон нашли. Обычно

моряки пьют из плафонов в два раза большего размера.

Вода оказалась самой обыкновенной. Соль ощущалась еле-еле. В куске воблы ее было бы гораздо больше.

- Старпом! - крикнул Балыкин. - Где кувалда?

- Вот.

Руки Дрожжина еле удерживали на весу перед грудью пудовую кувалду.

- Нужно поцеловать железо. Как раз там, чем бьют,

показал Балыкин на отполированный ударами бок.

Тулаев от имени мифического Корнеева прижался губами к шершавому холодному металлу и прямо перед глазами увидел красивую заколку. По синему океану-полоске неслась вперед золотая подводная лодка. Точно такая, на которой они шли сейчас на глубине девятнадцати метров. Заколка прижимала черный флотский галстук к рубашке Дрожжина. Куртка РБ была расстегнута, и из-под нее виднелись и рубашка, и галстук, и заколка. За такой редкостный экземпляр Межинский отдал бы многое. Золотой лодки в его коллекции явно не было.

- А теперь ты, - протянул Балыкин плафон рослому парню с поломанными борцовскими ушами.

На кармане его куртки четко виднелась надпись "Рулевой-сигнальщик". Он оказался первым из контрактников Дрожжина, которого увидел Тулаев. Бугаец тремя глотками выпил где-то граммов сто пятьдесят воды, перевернул плафон, и из него по ниточке упали на зеленый линолеум палубы несколько капель.

- Сачку-у-уешь, - со своего стула пропел механик.

Бугаец ответил пристальным взглядом, потом повернулся к кувалде и поцеловал ее с другой стороны, чем Тулаев.

- А грамоты, удостоверяющие факт посвящения в подводники, вам вечером выдаст замполит, - по-старому назвал замповоспа Балыкин.

Строгость волной сошла с его лица. Оно стало добрым и даже по-детски наивным. Вспомнив что-то, он повернулся к адмиралу, который уже встал с шезлонга, и с задором сказал:

- Когда только начали погружаться, я в перископ посмотрел. Там стая дельфинов резвилась. Они как увидели, что мы вниз пошли, все бросились к нам. Спасать.

Все находящиеся в центральном посту, захохотали. Не сдержался и Тулаев. Он смеялся совершенно искренне, но даже в этом смехе оставаясь агентом отдела "Т", он заметил, что некоторые хохотали наиболее громко, подхалимски, адмирал - снисходительно, а отошедший в угол поста Бугаец лишь улыбался, показывая крепкие рекламные зубы.