Страх

Они с подчеркнутой интеллигентностью разменяли свою двухкомнатную на две однокомнатные, и Тулаев согласился на худший из вариантов. Все-таки Дмитровское шоссе не равнялось Большой Филевской улице. После разъезда он ни разу не виделся с бывшей женой и даже не знал, разъезжает она все так же на "мерсе" своего менеджера-мордоворота или уже изменила и этому "мерсу" с каким-нибудь "роллс-ройсом". Своей машины у Тулаева никогда не было. Все его богатство сейчас составляли видеодвойка "Панасоник", музыкальный центр "Пионер" и серый кот Прошка с белым пятном на левой стороне лба, типичный дворянин без малейшей примеси хоть какой-то породы.

- А-а, эт ты, - ощутил Тулаев его упругий бок, трущийся о левую ногу.Шамать, небось, хочешь?

Прошка обладал невероятной для кота способностью: он никогда не мяукал. Нет, голос у него, конечно, был, но он его то ли берег, то ли не знал, как использовать, и потому заменял его трением о ноги хозяина или мягким прыжком на колени.

Как истый дворянин, Прошка на дух не переносил импортных "вискасов" и "пуррин". Сырой минтай и кусок ливерной колбасы были ему роднее и ближе заморских яств. Скорее всего, сказывалось бомжевское прошлое кота. Тулаев наткнулся на него совершенно случайно. Обычно он шел домой, обходя слева свой двухподъездный дом, а в тот день почему-то пошел справа. Завернул за угол и сразу остолбенел: в петле, свисающей с ветки липы, бился кот. Какие-то пацаны с грохотом бросились врассыпную, захлопали перепуганные двери подъездов, и Тулаев остался наедине с висельником. Он вытащил кота из петли, отнес домой и долго не мог привыкнуть к взглядам искоса, которые порой бросал на него кот. Прошка - а так он его назвал сразу, - видимо, не верил, что этот человек - его спаситель, и все ждал, когда он тоже решит поиздеваться над ним. Всю жизнь над ним только измывались, и кот считал, что так и должно быть. А когда устал ждать, то прекратил косить взглядом.

- Держи паек, - вытряхнул мокрое содержимое пакета в миску Тулаев. Сегодня на ужин килька. Каспийская, между прочим, Прохор.

Кот перестал тереться о ногу. Его ровные зубки начали перемалывать тощие кильки, а хвост радостно дергался из стороны в сторону, словно считал проглоченные рыбки - р-раз, р-раз.

Людям труднее, чем котам. Готовить Тулаев не умел, да и не хотел. Он развернул купленный в "Макдонольдсе" бутерброд с куриной котлетой и жадно откусил его. Сэндвич оказался холоден и пресен. За эти же деньги можно было приобрести двести грамм хорошего карбоната и четвертину хлеба, но он почему-то не купил. Все-таки Прошка, в отличие от него, был патриотичнее и принципиальнее.

Горячий чай значительно улучшил вкус бутерброда. Тулаев тщательно дожевал его остатки, отправил в рот все обрывочки салата, выпавшие из-под булочек, и сразу вспомнил о кассете. После Бутырки он успел побывать не только в экспертизе, но и заехать в Останкино.

По старому, еще со времен Брежнева заведенному порядку Тулаева безропотно пропустили в огромное здание телевидения по удостоверению контрразведчика. Останкино давным-давно считалось вотчиной ФСБ. Впрочем, и сейчас многие знаменитые ведущие передач, клеймящие позором прошлое, по-прежнему грели у сердца такие же удостоверения. Времена могли измениться, сила документа с толстой корочкой не менялась никогда.

Оператора он нашел быстро. Тот сразу вспомнил съемку, отыскал кирпич видеокассеты, брякнул, что кадры ерундовые, ничего, мол, яркого, нехотя отдал ее и сразу забыл надоедливого милиционера, каковым он почему-то считал Тулаева.

Щель видеомагнитофона проглотила черный кирпич, мрачно помолчала, и вспыхнувший экран начал воскрешать исчезнувшее прошлое. Камера плавно, без дерганий и рывков, разворачивала панораму противоположной стороны шоссе. Женские, мужские, детские лица, черный навес остановки, снова лица, яркие, сочные пятна рубашек, маек, платьев, сарафанов. Зеваки привставали на цыпочки, пытались из-за голов разглядеть их сторону шоссе, показывали пальцами на омоновцев, мальчишки пытались перебежать дорогу, но их тут же вернули назад.

Эпизод закончился чернотой. Толпа на той стороне улицы в памяти Тулаева всплыла как очередь в магазин. Никто не знал, зачем стоят, но все равно стоят, потому что очередь того требует. Инстинкт социализма?

Экран моргнул черным глазом, разлепил веки и заставил то же самое сделать со своими веками Тулаева. Судя по теням на асфальте, прошло минут пятнадцать-двадцать, но та сторона шоссе заметно изменилась. Зевак стояло поменьше, словно большая их часть разочаровалась в зрелище. Попавший в кадр рослый милиционер с рацией у щеки развеял сомнения. Никто не расходился по своей воле. Толпу разгоняли. Кажется, к приезду генералов хотели создать видимость всеобщего спокойствия.