Страх звёзд

— Рассчитать сложно. Так тоже никто не делает. Я бы оставила процентов тридцать. И если мы всё остальное отключим, всё жизнеобеспечение, то на щит получится на короткое время дать почти сто восемьдесят процентов.

— Насколько короткое?

— Две-три секунды. Не меньше двух. Отрубится щит не мгновенно, а быстро сбросит мощность до нуля. Скажем, секунды за три.

— Ты всё это рассчитала или наобум говоришь?

— Мы подсчитали, — сказал Томаш. — Насколько могли, конечно. Была ещё идея перенастроить систему детонации капсул — чтобы они взрывались максимально далеко от корабля. Но тут расчёты совсем уж приблизительные получаются. К тому же эффективность торможения станет ничтожной, и даже всего нашего запаса гильз может не хватить.

— А перегруженные щиты на торможение повлияют? — спросил Насир.

— Повлияют, — сказала Фён. — Это мы пока не знаем, как подсчитать. Но эффективность точно снизится. Впрочем, вы же говорите, что у вас топливных гильз много…

— Херзац какой-то! — покачал головой Насир. — Как-то это всё… — Он покрутил в воздухе рукой. — Сплошная, херзац его, теория! А если чего не так, то полный…

— У тебя есть другие предложения, Насик? — перебила его Лада.

— Нет у меня ничего! Знали бы мы раньше об этой перегрузке щитов, елдыш её, тогда бы, может, и вышел толк! А сейчас… В скафандрах! — Насир фыркнул. — Мы в скафандрах в ложементы даже не влезем!

— Не влезем, — согласился Томаш. — Но в скафандре и смысла нет в ложемент залезать. Включаешь обратный отсчёт и садишься на пол спиной к ложементу.

Насир несколько секунд смотрел на Томаша тёмными запавшими глазами, затем поднял тинктуру, резко выдохнул и проглотил залпом с таким видом, словно она была последней в его жизни.

— Ладно, херзац с тобой! Отличный план, аотар! Надёжный, как…

— Вот только, — добавила Фён, — больше этот корабль никуда не полетит. Даже если мы яко ходинки оттормозимся. Дай бог жизнеобеспечение будет работать.

— Айша нас заберёт, — сказал Томаш. — Найдём самописец, вернёмся на «Припадок» — и будем её ждать. По крайней мере, ничего другого у нас нет.

— Не знаю, что у вас с этой Айшей, вы сами с ней договаривались о чём-то, сами и смотрите, чего да как, но я, — Фён поджала губы, — на Бакар не полечу.

— Никто на Бакар не полетит, — сказал Томаш. — Но и на Литию нам сейчас хода нет.

— Мне-то уж точно! — хмыкнул Насир.

— Потребуем, чтобы Айша доставила нас к Черне, — сказал Томаш. — Как и планировали.

— Если сможем что-то требовать, — сказала Лада.

* * *

Томаш не надевал скафандр уже больше года, а по кораблю в таком виде вообще не разгуливал. Ноги едва сгибались в коленях, обшитые металлом плечи задевали за стенки в коридоре. Лада так и вовсе пару раз приложилась шлемом о дверной проём. Но хуже всего пришлось Насиру. Литийский безразмерный скафандр был ему не по размеру, и он носил свой, блестящий, желчно-жёлтого цвета, в котором окончательно терял всякое сходство с человеком. И всё бы хорошо, но отсеки «Припадка» никогда не рассчитывались на бакарийцев, и Насир, выросший благодаря своей сбруе на добрые полметра, ходил теперь, согнувшись в три погибели, свесив почти до пола длинные чешуйчатые руки. Замыкал процессию Джамиль, который немного оклемался после торможения, но всё ещё не мог выдавить из себя ни слова.

Общались через интерком. Кто-то — Томаш подозревал Джамиля — забыл отключить передатчик, и в уши постоянно било надсадное дыхание.

В рубке Томаш опустился перед своим терминалом на колени, как перед молитвенным алтарём, и снял с правой руки перчатку, чтобы авторизоваться.

— Когда отрублю гравы, держитесь за что-нибудь. Иначе будете тут летать во время импульса.

— Поняли, поняли, — проворчал Насир.

— И отключите кто-нибудь передатчик! Хорош уже в ухо хрипеть!

Сиплое дыхание не прекратилось. Томаш негромко выругался, и тут же понял, что тоже не отключил передатчик.

— Ни перья, ни верья! — отозвалась звонким голосом Фён.

Томаш стал отключать системы жизнеобеспечения. Генераторы воздуха, система рециркуляции, гравы… Сложно было избавиться от чувства, что в любой момент закоротит вывалившаяся из стен проводка, и корабль превратится в братскую могилу, несущуюся к чёртовой матери на безумной скорости. Отрубилась гравитация, и движения стали замедленными, как в фильмах — в самый пафосный момент, когда мощной волной накатывает долгожданная кульминация. Рука без перчатки мягко скользила над голографическим экраном.

Оставалось изменить режим работы компенсаторов — и можно начинать.

— Готово! — сказал Томаш в передатчик, застёгивая на руке металлическую манжету.

— Включаю обратный отсчёт! — отозвался Насир.

Томаш уселся на пол, прижавшись спиной к ложементу. Насир принялся считать — уставшим надтреснутым голосом, словно воздуха в лёгких отчаянно не хватало. Его упорно, как помехи на коммуникационном канале, заглушал чей-то истошный хрип.

— Десять… девять… восемь…

Томаш подумал, что хуже, чем в последний раз, уже не будет — и понял, что сам себе не верит. Он посмотрел на Фён, которая сидела слева от него, упираясь руками в пол — как будто готовилась к землетрясению.