Страна Семи Трав(изд.1976)

Савчук бережно принял у Петра Ариановича листок и внимательно осмотрел его.

— Да,— сказал этнограф с удовлетворением,— с помощью этого документа можно связать все разрозненные концы воедино…

Его прервали взволнованные возгласы. «Дети солнца», возившиеся возле котлов, стали подниматься со своих мест и указывать вверх.

Мы проследили за направлением их взглядов. Почти по самому гребню быстро двигалась человеческая фигура. Вот она припала на одно колено, обернулась, спустила стрелу с тетивы. Потом, пригибаясь, снова побежала.

Из-за скал показалась вторая фигура. Преследователь бежал, не стреляя, видимо рассчитывая каждое движение. В вытянутой руке его было копье. Я догадался, что это Кеюлькан. Сын Нырты мчался длинными прыжками, весь подавшись вперед. Тонкий силуэт его четко рисовался на фоне бледно-голубого неба. Оба — и беглец и преследователь — вскоре исчезли за скалой.

Я вспомнил слова: «Отца убил Ланкай. Сегодня Ланкай умрет!..»

Значит, наш проводник разыскал Ланкая, а тот был так растерян, так страшился возмездия, что не принял открытого боя.

— Мы нашли труп Нырты,— объяснила Лиза Петру Ариановичу.— Кеюлькан узнал, что Нырту убил Ланкай.

— Я понял! Кеюлькан мстит…

Он повернулся к сопровождавшим его Неяпту и Ну-ху, что-то повелительно сказал им. Воины переглянулись, насупились, отрицательно покачали головами. Потом один из них произнес длинную фразу.

— Тынкага приказывает вернуть Кеюлькана,— быстро перевел Бульчу.— Они отказываются.

— Боятся оставить меня одного,— пояснил Петр Арианович.— Обещали Кеюлькану не отлучаться ни на минуту. Но сейчас это уже не имеет значения…

Он снова обернулся к своим телохранителям. Наконец один из них, сердито сплюнув, отошел и скрылся за деревьями, другой придвинулся к нам поближе.

— Не хочу, чтобы Кеюлькан стал убийцей,— сказал Петр Арианович.— Надеюсь, что Неяпту вернет его… Но продолжайте ваш анализ инструкции с гербовой печатью.

Мы присели на траву подле одного из чумов.

В старое время в тундре, по словам Савчука, вообще боялись переписи. Понимали: чем больше людей перепишут, тем больше будет ясак (налог). Тут-то и выдвинулись на первый план Хытындо из рода Нгойбу и Якага из рода Нёрхо.

По-видимому, жульническая комбинация созревала в голове Хытындо постепенно. Быть может, уводя с собой на север большую часть двух родов, она хотела только переждать перепись, а потом вернуться. Не исключено, что аппетиты ее разыгрались позднее, когда она убедилась, как выгодно держать сородичей в страхе перед Маук.

Так или иначе, инициаторы ухода заняли первенствующее положение в своих родах. Они беспрерывно подогревали паническое настроение, страх перед переписью.

«В тундре стало очень тесно,— нашептывали Хытындо и Якага.— Нганасанов хотят извести. Перепишут, потом изведут…»

Между тем на севере полуострова, в горах Бырранга, если верить сказкам, находилось нечто вроде тундрового первобытного рая: Страна Мертвых или Страна Семи Трав. (Видимо, пласт угля уже горел в то время.)

Уговоры Хытындо и Якаги возымели свое действие. Часть родов Нгойбу и Нёрхо скрытно откочевала на север.

Вскоре после этого в тундре разразилась эпидемия оспы, и оставшиеся нганасаны решили, что их соплеменники перемерли где-то в районе своей летней откочевки.

Однако первобытный рай оказался далеко не раем.

Домашние олени пали в пути или были съедены. В горах нганасаны были вынуждены оставить оленеводство и промышлять только охотой. Многое было забыто. Уединившись в своем оазисе, порвав все связи с внешним миром, «дети солнца» постепенно утратили навыки, приобретенные у русских, вынуждены были возродить забытую технику первобытной обработки камня, деградировали, покатились вспять.

Кочевая жизнь— это, по сути дела, поиски лучшего.

Но отколовшиеся роды Нёрхо и Нгойбу, ища лучшее, вернулись в прошлое. Это и было их коренной ошибкой.

Вред самоизоляции сказывался с каждым годом все сильнее. Оторвав своих сородичей от русского народа, Хытындо и Якага увели их по ложному пути, завели в тупик.

— Понял!— вскричал я, прервав объяснение Савчука.

Все удивленно посмотрели на меня.

— Я понял, почему в преддверии оазиса находились все медные котлы, клинки, стволы ружей!

— А, вы нашли их?—с интересом спросил Петр Арианович.— Я узнал о зарытом кладе только недавно.

— Иначе, конечно, попытались бы найти его? — подсказала Лиза.

— Наверное,— согласился Петр Арианович.— Но Неяпту передал мне об этом только третьего дня. Он сам не помнит событий, связанных с «сожжением» железа. О них под строжайшим секретом рассказал ему его покойный отец. О, это одна из самых трагических страниц в истории «детей солнца»!..

Оказывается, Хытындо на пороге Страны Семи Трав приказала своим соплеменникам оставить все принадлежавшие им металлические предметы.

Железо и медь: ружья, котлы, пулелейки, топоры, ножи, сверла— были объявлены ею погаными, нечистыми. Стало быть, в огонь их!

Огонь, по воззрениям нганасанов, является самым сильным очищающим средством. Поэтому на пороге обетованной страны развели грандиозный костер, и каждый, проходя мимо него, бросал туда «поганое» железо и «поганую» медь.