Страна Семи Трав(изд.1976)

Очень жалко было расставаться с верными ружьями, приносившими удачу на охоте, с ножами— на Севере привыкают носить их у бедра чуть ли не с трехлетнего возраста,— с медными котлами, откуда так вкусно пахнет вареным мясом.

Но авторитет Хытындо и Якаги был особенно велик в те дни. Ведь они исполнили обещание и после долгих мытарств привели своих соплеменников в обетованную Страну Семи Трав!..

Шаманка и ее муж зорко следили за точным выполнением приказа. Если какая-нибудь щеголиха с плачем пыталась сохранить одну из милых ее сердцу металлических подвесок, Хытындо налетала на женщину, как сова на пеструшку, вырывала украшение из рук и швыряла в огонь.

Зато теперь уж роды Нёрхо и Нгойбу были полностью очищены от «скверны» и могли, наконец, перешагнуть порог сказки.

Железный век остался у них за спиной. Двери в каменный век со скрипом закрылись за ними!..

Мы были так поглощены постепенно развертывавшейся трагической и наивной одновременно историей «детей солнца», что, только подняв глаза, увидели, что к нам присоединились Неяпту и Кеюлькан.

— Я пришел, Тынкага,— просто сказал Кеюлькан.

Петр Арианович внимательно осмотрел его с головы до ног. Следов крови на нем не было.

— Где Ланкай?

— Он убежал и спрятался в Долине Алых Скал.

— Хорошо, Кеюлькан. Не хочу, чтобы твои руки были испачканы кровью убийцы.

Кеюлькан молчал, опустив голову.

— Ланкай вернется,—продолжал Петр Арианович тоном, не терпящим возражений. — Я обещаю тебе, что Ланкай будет наказан.

Кеюлькан послушно присел на траву у ног Петра Ариановича. Он дышал бесшумно, но широкая грудь его учащенно поднималась и опускалась.

4

— А Маук, Маук? — напомнила Лиза Савчуку.

Да, Маук! Воображение постепенно облекало Маук живой плотью.

Геральдическая птица как бы вернулась к своему первобытному состоянию: снова превратилась в тотем. Ведь гербы возникли из тотемов, то есть тех животных и птиц, которые, по представлениям первобытных людей, покровительствовали роду. Эмблемой Англии сделался лев, Франции — петух. Целая стая орлов разлетелась в разные страны. Одноглавый черный угнездился в Германии, двуглавый черный— в России, двуглавый красный— в Австрии, одноглавый белый — в США и т. д.

В горах Бырранга уцелела тень двуглавого орла.

Не надо забывать, что мышление беглых нганасанов было в основном первобытным мышлением. Они жили как бы в мире кривых зеркал. Призраки, чудовища теснились вокруг людей, но были только отражением их собственных мыслей, были их «я», расщепленным, раздробленным…

— Ну, а инструкция? — нетерпеливо спросил я.

О, здесь страшное неожиданно обернулось смешным!

Приехавшие в тундру переписчики, вероятно, показывали нганасанам инструкцию с печатью царскую бумагу. А всякая царская бумага была вообще страшна,—с нею связывалось представление о неприятностях, о новых поборах, увеличении ясака. Инструкция с орлом произвела очень большое впечатление на Якагу. Он и решил украсть ее, чтобы тем самым «парализовать колдовство»…

Слушая Савчука, Петр Арианович утвердительно кивал головой.

— Да, так оно и было,— сказал он.— Хорошо зная «детей солнца», я уверен, что все было именно так.

— «Дети солнца» — это ветвь народа нганасанов,— повторил Савчук.— Ветвь, отломившаяся от ствола, начавшая засыхать…

«Все стало реальнее и проще,— думал я, слушая Савчука.— Люди из сказки превратились в потерянных людей, в нганасанов, бежавших от переписи в 1897 году. Сказочная Страна Мертвых, она же Страна Семи Трав, представляет собой обычный лес, впрочем, по северным меркам, все же оазис…»

— Но я хотел показать вам Хытындо и Якагу,— спохватился Петр Арианович.

Мы прошли еще немного и очутились подле, группы «детей солнца», на которую я вначале не обратил внимания.

У деревянного котла, куда опускали раскаленные на огне костра камни (вода уже закипала), сидел небольшого роста старик с двумя аккуратно заплетенными тощими косицами. Он что-то жевал, но, увидя нас, с усилием проглотил кусок и скорчил злобную гримасу. Сейчас он напоминал разъяренного хищного зверька, который огрызается, даже попав в капкан.

Рядом на груде оленьих шкур сутулилась толстая женщина. Когда мы остановились, разглядывая ее, она не пошевелилась и продолжала смотреть в одну точку. Да, описание, данное Петром Ариановичем в письмах, было очень точным: голова великанши, руки и ноги карлицы.

И это отвратительное существо в течение многих лет властвовало над судьбой ста с лишним человек и даже посягало на жизнь нашего Петра Ариановича!..

— Отойдем от нее!— прошептала Лиза с дрожью гадливости.— Мне будет неприятно, если она посмотрит на меня…

5

— Алексей Петрович, а ведь уже четверть восьмого,— сказал Савчук, взглянув на часы.— Пора разговаривать с Новотундринском…

Мы захлопотали подле рации. Вокруг с сосредоточенными лицами стояли «дети солнца».