Страна восходящего солнца

Впрочем, репрессии и на этот раз длились недолго – 18 сентября 1598 года старый, сломленный неудачами своей авантюрной Корейской кампании и, как поговаривали, совсем утративший адекватное восприятие реальности Хидэёси умер, передав власть пятилетнему сыну Хидэёри и регентскому совету из пяти великих даймё – Укита Хидэиэ, Маэда Тосииэ, Мори Тэрумото, Уэсуги Кагэкацу и Токугава Иэясу. Не меньшую роль в это время играли два выдвиженца Хидэёси – Кониси Юкинага и Исида Мицунари, главный враг будущего сёгуна Иэясу. Что интересно – трое из регентов принадлежали к принявшим христианство фамилиям (Укита, Маэда и Мори), хотя и были не из числа самых стойких приверженцев новой веры. Зато таковым точно можно считать Кониси Юкинага, ветерана Корейской кампании, которому прочили великое будущее, в отличие от интригана и не блиставшего на поле боя мастера чайной церемонии Исида Мицунари. По иронии судьбы, Мицукари стал главным военачальником так называемой Западной армии, выступившей под знаменами защиты прав малолетнего Хидэёри против посягательств со стороны самого могущественного из даймё – Токугава Иэясу, собравшего под знамена своей, Восточной, армии также многих известных князей, в том числе и некоторых христиан из родов Курода и Хосокава (именно в ходе этого конфликта погибла упомянутая выше Грация Хосокава). В последовавшей за этим междоусобной войне, завершившейся грандиозной битвой при Сэкигахара 21 октября 1600 года, христианские лозунги не играли заметной роли, хотя обращает на себя внимание значительный перевес в количестве даймё-христиан в стане Западной армии, потерпевшей поражение в результате отсутствия единства в ее рядах и открытого предательства. Между прочим, впервые (но не в последний раз) в истории Японии христианство стало ассоциироваться с делом проигравшей стороны, что обеспечивало ему не только негативное отношение со стороны победителей, но вместе с этим и определенное

сочувствие

(называемое специфическим японским термином

хоганбиики –

сочувствие к проигравшему, продиктованное искренностью его помыслов и намерений) – со стороны простых японцев. Впрочем, до окончательной социальной маргинализации христианства и превращения учения Христа в символ отчаянного сопротивления правящему режиму еще оставалось немало лет, и первый сёгун из новой династии Токугава, Иэясу, провозглашенный полноправным правителем Японии в 1603 году, в начале своего правления фактически не применял антихристианские законы Хидэёси (не отменяя их официально), желая заручиться поддержкой всего населения, в том числе и христианского, населявшего остров Кюсю и западную часть Хонсю. При дворе нового сёгуна снова появились португальские и испанские проповедники, причем произошло это, похоже, еще в период борьбы с Западной коалицией князей. Вообще, складывается впечатление, что во время нового витка нестабильности и междоусобиц христианская миссия в определенной степени вернула утраченные в последние годы правления Хидэёси позиции. Этому могла способствовать как симпатия простых японцев, не видевших конца и края раздорам и прислушивавшихся к проповедям чужеземцев, обещавших спасение, так и позиция противоборствующих сторон в гражданской войне, заинтересованных в торговле с «южными варварами».