Страна восходящего солнца

Правда, как раз «духовная составляющая» подготовки ниндзя зачастую является наиболее трудноуловимой, когда речь заходит об документальных источниках. С современной литературой проще – существует множество трудов, авторы которых развернуто и со вкусом рассуждают об идеалах ниндзя, их искусстве избегать схватки, побеждать, не вступая в бой, а иногда даже нежелании убивать врага. В общем, с ниндзюцу повторяется все то, что ориентированные на «современные гуманистические ценности» идеологи (в том числе японские и западные) уже проделали с другими боевыми искусствами. Правда, в ниндзюцу все же несколько сложнее вытравить агрессивную, малопривлекательную для многих современных людей составляющую – в конце концов, ведь это искусство профессионалов-диверсантов и шпионов. Впрочем, и оно, равно как и прочие искусства и Пути стран Дальневосточного региона, вдоволь черпало из сюгэндо и других буддистских традиций, в том числе дзэн. Дзэн с его идеей достижения нирваны не после смерти, а посреди этого мира, который объявлялся призрачным и несущественным, импонировал и самураям, и ниндзя. Дзэнские идеалы невозмутимости, стремления к цели, несмотря ни на что, акцент на интуитивное восприятие были немаловажны для всех, кто выбрал Путь меча. Кажущаяся простота дзэн, отсутствие необходимости заучивать многочисленные сутры также могли привлекать воинов, в том числе и ниндзя. Но самое, как нам кажется, главное – это то, что дзэн учит спокойно относиться к факту исчезновения (как врага, так и себя самого) из этого мира. Смерть, считавшаяся в синто самым нечистым из всего возможного, в дзэнском учении приобретает совершенно иной, противоположный статус – очищающего начала, способного внести в мятежное человеческое существование некую гармонию и покой. Поэтому, как нам кажется, нынешние апологеты ниндзюцу совершенно напрасно пытаются снять противоречие между «гуманными» идеями самосовершенствования, слияния с природой и т. д. и «негуманными» методами диверсий и убийств. Не меч убивает врага – враг убивает себя сам, посредством меча другого. Что-что, а абсолютное ненасилие было не самой популярной идеей как в классической европейской воинской среде времен Средневековья, так и среди самураев или ниндзя. Короче говоря, именно более спокойное отношение к необходимости убивать и умирать в бою могло привлекать воинов в учении дзэн. Естественно, сегодня подобные моменты плохо стыкуются с мировоззрением, которое объявило жизнь любого человека наивысшей ценностью, забыв при этом о многих других когда-то важных вещах. Сегодняшним «ниндзя» (таким как, например, Хацуми Масааки) иногда приходится всячески отбиваться от обвинений в том, что их искусство – это аморальное занятие воров, грабителей и наемных убийц. И действительно – то, что преподают нынешние сэнсэи, не имеет особого отношения к этим презренным занятиям – впрочем, как, видимо, и к ниндзюцу.

Некоторые рассказы о ниндзя напоминают знаменитые дзэнские коаны

^[15]

, направленные на развитие нестандартного мышления и поиска пути выхода из любой ситуации. Таков, например, рассказ о ниндзя, которого маленький сын долго просил научить «искусству быть невидимым». Наконец отец согласился, но в момент проникновения в чужой дом он попросту бросил сына, подняв на ноги охрану. Сын, не растерявшись, спрятался в сундук, где и пролежал все время, пока стража искала вора, и поминал отца «незлым тихим словом». Когда юный ниндзя вернулся домой, ответом на жалобы стало: «Но ведь ты хотел научиться ниндзюцу – вот ты и начал учиться, на своем опыте!» Похожа на коан и история про учителя ниндзюцу и его учеников, которых сэнсэй послал в лавку фарфоровой посуды украсть большую фигурку черепахи, чтобы продемонстрировать свои успехи в нелегком шпионском деле. Естественно, никто из учеников не смог выполнить задание – ведь они мыслили слишком прямолинейно. Тогда учитель отправился в лавку сам, украл десяток маленьких черепашек, незаметно сунув их в рукав, и на вырученные деньги купил ту самую большую черепаху, формально выполнив свое же требование и продемонстрировав нестандартность мышления.