Страницы моей жизни

Мне хотелось помочь Л.А. Кролю вылезти из беды, в которую он попал. И должен сказать, что статистика вскрыла немало причин плачевного хода дела гаража. Были и упущения служащих, и злоупотребления. Но все же один факт оказался непонятным и не поддавался объяснению. Это – невероятно низкая выручка, которую неизменно приносили шоферы. В один непрекрасный день эта загадка разъяснилась. К Л.А. Кролю в контору пришел один шофер и конфиденциально ему сообщил, что почти у всех шоферов имеется приспособление, при помощи которого можно остановить действие счетчика, и шоферы, возя пассажиров «по соглашению», зарабатывали хорошие деньги, а счетчик бездействовал. Когда же они возвращались в гараж, то «настукивали» на счетчике каких-нибудь 25–30 франков, сумму, которая не покрывала и половину расходов по делу. Пойти на открытый скандал Л. Кроль не хотел. Были приняты меры, чтобы прекратить систематические злоупотребления шоферов, но меры большею частью оказались недействительными, и дело явно шло к краху.

В течение почти двух лет я целые дни просиживал в гараже, ведя тщательно юридический отдел и контролируя ход дела в гараже статистикой. И эти два года убедили меня, что дело гаража безнадежно убыточно и что я ему помочь не могу. Его можно было спасти, только реорганизовав его коренным образом. Следовало распустить весь штат служащих, сменить всех шоферов, и Л.А. Кролю стать настоящим «извозчиком», т. е. самому дневать и ночевать в гараже, исполнять целый ряд тяжелых и грязных работ и так далее. Так вели свои дела все владельцы небольших гаражей. Но это было бы бессмысленно, если бы такой человек, как Лев Афанасьевич, стал рабом своего несчастного гаража. Кроме того, он физически был не в состоянии выполнять тяжелую и грязную работу, которая должна была ежедневно выполняться в гараже. И я был того мнения, что было бы гораздо целесообразнее продать этот злосчастный гараж за любую цену, чем мучиться с ним. Но Кроль не решался продать гараж. Тогда я счел себя вправе вернуться к своим книгам, с тем чтобы, поскольку это будет возможно, продолжать свое сотрудничество в зарубежных периодических изданиях. Постепенно я стал отходить от работы в гараже. Я прекратил свои статистические сводки ввиду их бесцельности, а ведение юридической части поручил одному служащему, который делал это дело под моим наблюдением. Я стал свободно располагать своим временем, и вскоре мои занятия приобрели совсем иной характер.

Глава 55 Я становлюсь сотрудником журнала «Цукунфт». Моя статья о Биробиджане в этом журнале навлекает на меня гнев и ярость большевистской прессы

В 1928 году я вышел из состояния почти полной пассивности, в которой я находился почти все время, в течение которого я работал в гараже. Эта перемена в моем настроении и самом характере моей деятельности объясняется двумя обстоятельствами. Во-первых, я стал постоянным сотрудником журнала «Цукунфт», выходившего в Нью-Йорке на идише (разговорном еврейском языке), и получил возможность писать на самые разнообразные темы. Во-вторых, я совершенно неожиданно сделался объектом самых яростных нападок большевистской прессы и большевистских агитаторов в связи с вопросом о еврейской колонизации в Биробиджанском районе Амурской области. Как видно будет из дальнейшего изложения, между обоими фактами была определенная связь. Но прежде всего мне хочется рассказать, как я сделался сотрудником журнала «Цукунфт», потому что вошел я в семью еврейских писателей в Америке не совсем обычным образом.

Случилось это так: наша эсеровская организация в Париже решила организовать целый ряд докладов, доступных для широкой публики. И вот я взялся прочесть доклад о Китае. Собралось довольно много народа, и мой доклад заинтересовал слушателей. Был на этом докладе и Ираклий Георгиевич Церетели. Через несколько дней он пришел к нам в гости и в разговоре коснулся моего доклада. Оказывается, доклад ему очень понравился, и он выразил уверенность, что я напишу на эту тему статью и пошлю ее для напечатания в один из зарубежных журналов. «Кстати, – вдруг сказал он мне, – почему вы не посылаете своих статей в американские периодические издания, в «Цукунфт», например, или в «Форвертс»? Ведь сотрудничают же такие-то и такие-то, – и он назвал несколько имен, – в этих изданиях. И вас охотно стали бы печатать». Я объяснил ему, что не делал попытки завязать отношения с американскими журналами по двум причинам: во-первых, я не пишу на идише, а во-вторых, я не знаю никого из их редакторов. «Все же, – заметил Церетели, – я вам советую послать статью хотя бы в «Цукунфт». Если она понравится, ее переведут и напечатают. И начало будет сделано».

Совет Церетели мне запал в голову, и я решил написать статью для «Цукунфт». Но на какую тему – вот вопрос.