Страницы моей жизни (сборник)

И у меня мелькает мысль, что он любит свою жену. Мой спутник, за руку которого я держусь, вежливо отказывается: «Видите, я веду слепого, не могу я». Выручает Л., она принимает деньги и храбро соглашается выполнить просьбу. Я знаю, что она будет это делать в первый раз в своей жизни и, может быть, не по всем правилам, но всем сердцем одобряю её.

Наконец, я очутился, как мне сказали, в Троицкой церкви, где помещается гробница Сергия. Я, слепой, всё, что происходило вокруг меня, мог воспринимать только на слух. И то, что я воспринимал, было пение. Пел, как мне казалось, чудесно слаженный хор, и песнопение это не было мне знакомым по воспоминаниям прежних посещений церквей. В нём, чудесно омывающем моё сердце, было что-то от грустной народной песни, некоторые ноты перекликались с такой печальной, полной щемящей тоски, старинной песней «Летят утки». Я долго стоял, весь отдавшись этому песнопению, и в душе благодарил тех, кто пел. Впоследствии я узнал, что это не был хор профессионалов, но временно составленная группа певцов с разных концов Руси. Внутреннее чувство сказало, надо двигаться к гробу. Держась за руку Л. и слегка подталкиваемый сбоку другими паломниками, я поднялся на несколько ступенек, и Л. прошептала: «Вот тут». «Ну, поклонимся», – сказал я.

Я нагнулся, и рука моя встретила какую-то ткань, которая, по словам Л., покрывала гробницу. Невидимое присутствие множества людей мешало мне наполниться тем чувством, на которое я рассчитывал. Могут спросить, на что я рассчитывал? Отвечу – на ту взволнованность, которую испытывал в юности своей при редких посещениях храмов. Взволнованность эта слагалась из храмовых украшений, кадильного дыма и его аромата, возгласов священнослужителей и чудесных созвучий песнопений. Их не было сейчас по той простой причине, что в момент посещения гробницы Преподобного никакого богослужения не совершалось. Оставалось лишь одно желание – выполнить принятое решение и засвидетельствовать перед всеми свою веру в избранного мною Идеала.

Спускаясь обратно по ступенькам, я даже испытывал малюсенькое разочарование, что не испытал упомянутой взволнованности. Истинную причину этого я понял лишь впоследствии, когда Л. объяснила мне, что в момент нашего преклонения храм был полон женщин, которые, несмотря на отсутствие богослужения, истово крестились и коленопреклонённо молились. Одна даже распласталась у самой гробницы. О чём это говорит? О том, что пришли они сюда со своим горем, со своим страданием, которого так много возникает в современной семье и, главным образом, отражается на женщинах. Это были волны того же потока страждущих и ищущих помощи, который, начавшись 600 лет тому назад, беспрестанно тёк и продолжает течь по русской земле к лавре Преподобного Сергия. И, как прежде, они уходят отсюда умиротворённые и утешенные в какой-то степени, иначе не было бы этого потока. По-прежнему Великий образ Сергия тихим светом сияет скорбящим и нуждающимся в помощи и в поддержке.

Но не только страждущие идут на тихий свет Сергия. Выйдя из храма, Л. сказала, что к нему подходит свадебная группа… Значит, находятся молодые брачующиеся пары, которые приходят к Сергию за благословением.

Среди посетителей лавры Л. видела группу иностранных туристов и прочих любителей достопримечательностей. За оградою стояли автобусы Интуриста и много легковых машин.

Впоследствии, когда я спросил Л., что запечатлелось в её памяти, кроме архитектуры и прочих шедевров русского зодчества и иконописи, она ответила, что запомнился ей сравнительно молодой, с лицом интеллигента, человек в монашеском одеянии из дорогого сукна, облегающего его складную фигуру изящными складками. В одной руке он держал новенький кожаный портфель-дипломат. Талию охватывал пояс с серебряными украшениями. В поступи его чувствовалась властная уверенность, и от всей его фигуры и гладко выбритого лица веяло холёностью. Какая-то молодая женщина подошла к нему и, видимо, попросила его благословения, но он отказал ей и продолжал путь.

В описании монаха, которое делала Л., мне почудился образ нынешней Сергиевой лавры во всей совокупности: она современна, цивилизованна, благоустроена, блестит златоглавыми куполами, и потоками несутся по её дорогам куда-то спешащие автомобили, отравляя атмосферу когда-то заповеданного урочища, по которому шесть веков назад в заплатанной старой рясе, с топором в руках, в сопровождении медведя ходил Сергий.

г. Змеиногорск, декабрь 1984 г.

Моё путешествие на запад

Макуло-дистрофия глаз, несмотря на мою борьбу с ней (посредством токов психической энергии), к лету 1986 года привела меня к полной слепоте. К этой болезни ещё присоединилась катаракта обоих глаз. Чувствовалась неумолимая рука кармы. Но оставалась ещё надежда на Институт микрохирургии глаза Фёдорова. Туда трудно попасть, требовалось направление из Минздрава, получив которое ещё надо было выжидать долгую очередь – иногда по три-четыре года.