Страницы жизни

Беседуя с бойцами, убеждаюсь, что большинство рассуждают здраво. Если в словах кого порой звучит уныние, то это не малодушие, не покорность вражеской силе, не признание поражения. Это злость, ненависть, овладевшая сердцами, а на войне она помогает!

Предлагаю бойцам немного подкрепиться, отдохнуть, а к ночи тронуться в путь.

Все, что у кого было в вещевых мешках, высыпали на плащ-палатку. Запасы скудные. Дай сейчас в три раза больше, сразу съедят. Но хотя Крицын и уверяет, что в лесу много грибов, ягод и голодать не придется, продукты решаю разделить на два раза. Путь предстоит большой, и трудно сказать, с чем еще встретимся.

Отдохнув и набравшись сил, тронулись дальше. Нас уже около тридцати человек. Медленно продвигаемся на восток. Крицыну все хуже. Он скачет на здоровой ноге, одной рукой опираясь на суковатую палку, другой на чье-либо плечо. Прошли метров пятьсот. Вижу, лицо лейтенанта покрылось испариной, но он молчит, не жалуется. Сделали небольшой привал. По рукам пошли фляги с водой. Пьем экономно.

Пока все отдыхали, один из красноармейцев срезал две ровные палки, быстро работая ножом, соорудил из них костыли. На них Крицын смог идти значительно быстрее.

Суровое испытание

Ночь. Идем строго по компасу. Стараемся не шуметь.

Над нами звездное небо. Издалека доносится шум самолетов, слышны разрывы артиллерийских снарядов.

На рассвете наткнулись на группу человек в двадцать.

Первым заметил ее Гундоров, подошел ко мне, тихо говорит: — Товарищ генерал, глядите: люди! И не поймешь, военные они или гражданские.

Предлагаю одному бойцу сходить за ними. Вскоре неизвестные подошли к нам. Внешне это разношерстный народ. Несколько человек сохранили не только форму, но и оружие. А кое-кто поспешил сорвать петлицы с гимнастерок, звездочки с пилоток, были и такие, кто заменил форму на истрепанную гражданскую одежду.

Интересуюсь, кто они, куда держат путь. Оказывается, из 10-й армии. Отступают от самой границы. Бродят уже третьи сутки. «Нарядную» гражданскую одежду раздобыли в одной из деревень.

— Опасно ходить в форме, — объясняет один из переодетых, оказавшийся старшим лейтенантом. — Кругом фашисты, да и свое кулачье снова клыки показало.

— Значит, советуете снять форму? Может быть, просто кончить борьбу, смириться с врагом?

Молчит.

— Вообще-то вы правы, предосторожность нужна. Но прекращать борьбу мы не будем и форму свою не снимем.

Послышались слова одобрения. А старший лейтенант стоял смущенный, опустив голову.

Должен сказать, то, что в тылу врага я был в форме, благотворно влияло на подчиненных, подтягивало их, дисциплинировало, заставляло думать о своем внешнем воинском виде, беречь форму и с гордостью носить ее. И только, уходя на операцию, наши люди переодевались в гражданское платье. А возвращались в лес и снова надевали форму советского воина. Благодаря этому они всегда чувствовали себя в строю.

Нас уже около пятидесяти человек. На очередном привале собрал коммунистов и комсомольцев. Они составляли больше половины. Объяснил, что каждый из них должен показывать пример мужества, дисциплинированности.

Из нескольких политработников и командиров создал группу разведчиков.

Четверым из них сразу же даю задание: под видом местных жителей пробраться в ближайшую деревню, разведать обстановку и раздобыть немного продуктов. Предупредил, чтобы действовали осторожно, стрельбы избегали. Оружие разрешил применять только в исключительных случаях.

Начало активных действий обрадовало людей. Настроение у всех поднялось. Каждый почувствовал, что отряд становится реальной силой…

Прошло уже около пяти часов, как выступили разведчики, а их все еще нет. Тревога закрадывается в сердце. А вдруг их выследили и схватили? Может быть, и нам следует ожидать нападения?

Усилил боевое охранение. А сам, ожидая возвращения разведчиков, продолжаю томиться в догадках, сомнениях, предположениях.

Только когда уже наступили сумерки, наблюдатели сообщили: идут! Вскоре действительно показались четыре фигуры, согнувшиеся под тяжестью груза. Разведчики подошли, поставили наземь мешки, устало вытерли вспотевшие лица. Старший доложил о выполнении задания. Спрашиваю:

— Почему задержались?

— Немцев изучали, товарищ генерал. Впервые довелось так близко их видеть. Даже чуть было в беду не попали. Подошли к одной машине, не заметили, что за ней солдат стоит. А он увидел нас, кричит: «Хальт!» — и автомат наставляет. Видим, убежать не успеем, побежишь — сразу пулю в спину пошлет. К тому же на крик солдата неизвестно откуда появился офицер. Немного разговаривает по-русски. Интересуется: «Кто такие?» Отвечаю, что мы жители соседней деревни, еле от большевиков удрали. Ищем у немцев спасения.

Мои слова понравились офицеру. Он засмеялся, похлопал меня по плечу, сказал: «Гут, гут!» Угостил сигаретами, а потом стал расспрашивать. Все Минском интересовался. Видимо, туда собирался ехать. В общем, отделались мы легким испугом, но зато все выяснили. В той деревне оказалось тридцать танков, пять легковых машин, большой обоз. Местного населения почти нет.

— А продукты откуда?