Страницы жизни

Немецкую пехоту мы также застигли врасплох. Тысячеголосое «ура» прокатывалось, точно морская волна, по всему фронту.

И тут гитлеровцы бросили против нас авиацию. В наших цепях стали рваться бомбы. Одна упала совсем рядом, ее осколок сразил генерала Степанова.

Все же мы смяли гитлеровцев во всех траншеях. Фронт был прорван!

Из вражеского окружения вместе со мной вышло 1654 вооруженных бойца и командира. За сорок пять дней рейда по тылам противника мы уничтожили несколько вражеских штабов. 26 танков, 1049 грузовых, легковых и штабных машин, 147 мотоциклов, пять батарей артиллерии, четыре миномета, 15 станковых и 8 ручных пулеметов, один самолет и несколько вражеских складов, среди которых один с авиабомбами. При этом истреблено свыше тысячи гитлеровских солдат и офицеров.

Когда мы вышли из окружения, Ставка Верховного Главнокомандования Советской Армии издала приказ № 270 В нем отмечалось высокое мужество личного состава нашей дивизии.

Родина высоко оценила подвиг воинов, совершенный в тылу врага. Старшему политруку Кириллу Осипову и лейтенанту Андрею Дубенцу было присвоено звание Героя Советского Союза. Орденом Ленина награждены капитан Сулейман Тагиров и боец Максим Билык, младший сержант Андрей Калюжный и политрук Григорий Булгаков. Полковник Иван Стрельбицкий и разведчица Елизавета Ершова, политрук Сергей Аксенов и боец Иван Ивкин, подполковник Тимофей Яблоков и лейтенант Евгений Крицын получили ордена Красного Знамени. Десятки других бойцов и командиров были удостоены высоких правительственных наград за мужество и отвагу, проявленные в тылу врага.

И вот я еду на КП командующего 19-й армией к генералу Коневу. Мы обнимаемся и молча, точно не зная, что сказать, несколько минут крепко жмем друг другу руки. Конев заговорил первым:

— Значит, выстояли, генерал?

— Выходит, выстояли…

— Превосходно. Знаешь, Иван Васильевич, маршал Тимошенко все время звонит, интересуется, как дела. Буквально каждые пятнадцать минут я докладывал ему, как отряды вашей дивизии проходили линию фронта. Вот и сейчас жду вызова.

Действительно, вскоре послышался звонок. Генерал Конев взял трубку. У аппарата маршал Тимошенко. Узнав, что операция по выводу нашей дивизии из окружения благополучно завершена, приказал, чтобы я немедленно прибыл к нему.

Севернее Вязьмы есть небольшой населенный пункт Касня. Здесь разместился штаб Западного фронта.

Командующий фронтом Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко выслушал мой доклад о делах сводной дивизии в тылу врага, дал им хорошую оценку Затем он сказал, что по его просьбе меня оставляют заместителем командующего фронтом.

— Так что повоюем вместе, — заключил Семен Константинович.

Однако повоевать вместе нам не пришлось. Вскоре командующим фронтом был назначен генерал Конев.

В один из дней он предложил мне выехать на передовой наблюдательный пункт фронта, который находился в районе Вадино. В ту пору там были сосредоточены три наши танковые бригады, одна стрелковая и одна кавалерийская дивизии. Я должен был подготовить эти войска для отражения предполагавшегося наступления противника.

На третий день моего пребывания в районе Вадино противник перешел в наступление крупными силами. Все наши попытки сдержать его натиск ни к чему не привели, и вскоре с частью подчиненных мне войск я снова попал в окружение.

Около месяца мы находились во вражеском кольце. Ценой огромных усилий 5 ноября удалось вырваться из окружения. Но и я, и мой адъютант Крицын были ранены. Годовщину Октябрьской революции пришлось встречать в одном из московских госпиталей.

Тульское направление

Как-то мое одиночество в госпитальной палате нарушил телефонный звонок. Из Ставки сообщили, Чтобы я быстрее приезжал — для меня нашли дело.

В полночь я уже сидел в кабинете начальника Генерального штаба. За долгие годы службы в армии нам с Шапошниковым часто приходилось встречаться, и каждая встреча радовала меня. В этом замечательном человеке, всегда внутренне и внешне подтянутом, организованном, гармонично сочетались душевная красота и огромная эрудиция, высокая культура и блестящее знание военного дела.

Он был высокообразованным представителем военного командования и обладал большим личным обаянием. С первой же встречи маршал Шапошников располагал к себе. Ни занимаемый пост, ни перегруженность работой не мешали ему быть всегда одинаково ровным, общительным. Его никогда не покидало чудесное качество — умение для каждого найти доброе слово.

Вот и теперь, в этот поздний час, беседуя со мной, Борис Михайлович интересовался самочувствием, расспрашивал о семье, вспоминал события далеких двадцатых годов и наши первые встречи. Несмотря на то что в ночное время московское небо было особенно тревожным, маршал сохранял полное спокойствие. Больше того, он сумел создать атмосферу уюта, наполнить беседу теплом.

— Так вот, голубчик Иван Васильевич, — говорил Шапошников, выйдя из-за письменного стола и расхаживая по кабинету. — Дела наши очень серьезны. Враг не только не отказался от захвата Москвы, но даже усилил натиск.