Странник

Словно бабочка, она облетала заржавевшие рельсы и жёлтую вымершую листву, обвитую паутиной. Я смотрел на неё боковым зрением и наслаждался её тёплым, ненавязчивым присутствием.

Сидел бы так один — было бы намного хуже.

Утренний зной постепенно начал сменяться приятным, прохладным бризом. Я посмотрел на небо. Высокие тучи лениво разбухали и заполоняли собой некогда идеально ясное небо. Дождь полил резко и сильно.

Она быстро прибежала ко мне, под козырёк перрона. Здесь было безопасно. Ни одна капля не могла достать нас. И мы начали дышать божественным ароматом июльского ливня, сидя на скамейке.

— Ну вот. Снова рука болит, — сказала она тихо.

— Опять?

— Да. Вот, смотри, — она поднесла ко мне свою левую руку и приложила мою ладонь к её запястью. — Вот здесь. Такая слабенькая, тупая боль. Каждый раз, когда идёт дождь, она начинается. Именно в левой руке.

Я немного пощупал её запястье.

— Так больно?

— Нет. Просто немного болит и всё.

— И так во время каждого дождя?

— Да. Я это точно знаю. Как дождь, так сразу болит чуть-чуть.

— Странно, — сказал я. И на всякий случай поцеловал её запястье. А вдруг поможет?

И мы просто продолжали сидеть и смотреть на промокшие вдрызг рельсы.

Я думал о наших с ней похождениях по этому гигантскому, нескончаемому мегаполису. В чём была наша цель? Непонятно. Мы просто шли куда глаза глядят и исследовали. Потому что подсознательно чувствовали, что это нам нужно, вот и всё. Она фотографирует, я делаю какие-то заметки в блокноте. Для нас всё это было очевидно, как два плюс два. Мы оба вцепились намертво в эту идеальную гармонию, и никто не хотел в ней что-либо нарушать. Хотя и чувствовалась какая-то глубинная тревога. Что всё это может когда-нибудь закончиться. Но мы предпочитали об этом не думать. Просто бродили по нашему огромному городу. Район за районом, улочка за улочкой.

Вместе.

* * *

Я лежал на крыше. Закрыв глаза, представлял, что я облако и медленно плыву по небу. Рано или поздно я распадусь. Сначала на несколько маленьких облаков, а потом и вовсе исчезну, и каждая моя частица станет частью уже другого облака.

Она сидела где-то рядом и копошилась в своём фотоаппарате. Потом снова принималась фотографировать всё подряд. Искала новые ракурсы, так и сяк крутила и вертела свой объектив.

А я продолжал лежать в полудрёме. Затем почувствовал, как она подошла ближе и теперь фотографирует меня, моё блаженное лицо. Ей нравилась линия челюсти. Она обожала мой нос, мой подбородок. Она фотографировала меня, и эти приятные звуки щёлканья лишь сильнее погружали меня в сон.

Мы с ней здесь часто бродили, по крышам заброшенных заводов. Неподалёку извергались клубы дыма из промышленных труб. Пар этот был разного цвета, в зависимости от завода. Вон там, в метрах пятиста, я видел фиолетово-золотистые столбы ядовитых отходов. Трубы были повсюду, и они, словно кисточки, рисовали в тусклом небе какую-то пёструю белиберду.

А посреди них лежали мы. Вдыхали соединения серы, смотрели друг на друга и ни о чём не думали.

* * *

Наш любимый район

Жизнь здесь бурлит и вертится, завернувшись в приятный шум бряцанья металлических приборов и безудержного смеха.

Всё вокруг размывается, краски стекают с полотен, и ты стоишь передо мной. Всё такая же удивительная. Глаза чуть опущены, тонкие руки полуобнажены. В левой ладони бутылка колы, в правой — смартфон.

Вокруг нас темнота, освещённая уютными горящими окнами высоких зданий. Кто-то поёт, кто-то пытается уследить за маленькими детишками. А я всё смотрю на тебя и любуюсь.

Твои кудрявые волосы бездыханно висят на твоих щеках, будто сошли с ума и потеряли сознание после того, как узнали, что являются частью тебя.

«Завтра начнётся другой день, да?» — скажешь ты.

Я прислонюсь лбом к твоему лбу. Нос вдыхает запах сладкого тела — оболочки красивой души.

Внизу нас река. В водной ряби отражаются силуэты светящихся небоскрёбов. Есть ли внутри этих бетонных коробок жизнь? Или это просто декорации, которые появляются, лишь когда мы на них смотрим?

Мои губы слегка прикасаются к твоей шее. Сердцебиение учащается, дыхание превращается в цунами.

Темнота поглощает всё вокруг, кроме нас да маленькой асфальтированной платформы, на которой покоятся наши ступни.

Моста нет. Деревьев нет.

Завтра не наступит. Вчера не существует.

Есть только миг, сгенерированный прикосновением моей кожи к твоей коже.

* * *

Засунув руки в карманы, я шёл вдоль реки.

Бледная, задумчивая река. Вода в ней медленно текла в сторону исчезающих в дымке небоскрёбов. Солнце над головой молчаливо светило, но не грело.

Было около одиннадцати часов дня. Стая чёрных, как смерть, птиц пролетала в белом, как полотно, небе. Где-то зашуршали листья деревьев от холодного потока ветра.

Она шла позади меня. Будто затылком видел её. Идёт себе и идёт, опустив взгляд. Она точно так же, как и я, поместила руки в карманы своего твидового пальто. Какова сейчас температура внутри её карманов? Тепло ли её пальцам? Дрожат ли они?

Но я не имел права что-либо ей сказать, даже обернуться назад не смел. Потому что сейчас «такое настроение».