Странник

Кто-то из вышедших из вагона пассажиров, видимо, сообщил о происшествии в милицию, и в Перловке вагон поджидали двое милиционеров. Увидев их, Люся отказалась от идеи сойти с поезда. Она уже собралась доставать из кармана гимнастёрки удостоверение, но милиционеры, посмотрев на её петлицы, молча откозыряли и прошли в вагон. В Мытищах состав отогнали на запасной путь, предварительно высадив пассажиров из других вагонов и приняв следователя и двух экспертов в штатском (криминалиста и судебного медика) и нескольких милиционеров в форме, в том числе капитана. Капитан сразу направился к Люсе, представился начальником Мытищинского отделения транспортной милиции капитаном Жарковым и попросил предъявить документы. Прочитав Люсино удостоверение, он хмыкнул:

– С каких это пор машинистки-стенографистки ходят с оружием?

Люся ответила, что начальству виднее и достала разрешение на ношение оружия. Прочитав и его, капитан вернул оба документа, козырнул и отошёл к судмедэксперту, успевшему бегло осмотреть оба трупа. Выслушав его сообщение, он удивлённо и с большим уважением посмотрел на Люсю. Оказалось, что она попала обоим бандитам в глаз, одному в правый, а другому в левый. У капитана Жаркова вопросов больше не было, но он, всё же, сказал:

– Вы, товарищ Звягинцева, прямо притягиваете бандитов. Честь имею, – козырнул и ушёл. А Люсе пришлось задержаться, пока следователь не запротоколировал её показания, после чего её отвезли домой на милицейской машине.

Родители уже слышали о стрельбе в электричке, но не думали, что это связано с Люсей. А когда узнали, в чём дело, чуть было не собрали застолье, подобное вчерашнему. Остановило их только то, что Люся категорически отказалась есть и сразу ушла спать. Но заснуть ей удалось только под утро. Но об этом она не сказала. Так же как и о том, что утром тоже не смогла ничего съесть.

Крымов, пришедший к концу Люсиного рассказа, но, тем не менее, сумевший понять суть, сказал Сергею Петровичу, что тому, пока, придётся поработать одному, так как Люся должна немедленно написать рапорт. И сел с ней за дальний стол, чтобы помочь этот рапорт составить. И тихо, чтобы Сергей Петрович не слышал, сказал, что она молодец и отлично держится.

Сергею Петровичу не оставалось ничего другого, как взять карандаш и продолжить текст записки от руки. К уже напечатанной фразе «Что-то попытались сделать в конце семидесятых – начале» он приписал от руки «восьмидесятых, но система уже закостенела, а сопротивление партаппарата было настолько велико, что ничего изменить не удалось». И продолжил с красной строки:

Если высшим руководством страны будет принято решение о проведении реформ китайского типа, то, дабы избежать недовольства прошедших войну солдат и командиров резким расслоением общества, как при НЭПе (тоже самое было и в девяностых годах), имеет смысл, на первых порах, позволить образовывать частные предприятия только инвалидам Великой Отечественной войны, постепенно расширяя список людей, имеющих на это право: инвалиды труда, кавалеры орденов и медалей, участники войны и так далее.

Вероятно, так же постепенно надо увеличивать разрешённую численность работников частных предприятий и членов кооперативов. По мере увеличения частных предприятий им можно передавать некоторые функции, не относящиеся к основной деятельности госпредприятий, но традиционно ими выполняемые: рабочие столовые, детские сады, обслуживание жилого фонда, пансионаты и санатории и тому подобное. При этом надо жёстко следить, чтобы основные фонды, построенные государством, не переходили в частные руки (коррупция!) и использовались по назначению. Нельзя допускать, чтобы вместо рабочей столовой открывали ресторан или в столовой были ресторанные цены. В то же время надо будет дать частникам возможность строить свои здания на территории госпредприятий, если они будут использоваться для обслуживания работников этого предприятия. Если на каком-то заводе будет не одна столовая, а две и они будут конкурировать между собой, то это пойдёт на пользу рабочим.