Странник по прозвищу Скиф

Валы вдруг стали выше. Теперь они изгибались шеями непокорных скакунов, закручивались водоворотом, и Кирилл догадался, что под ним береговая отмель. Наступал самый опасный момент. Если отдаться на милость волне, она завертит, закрутит, ударит о каменистое дно… В лучшем случае оглушит, в худшем — переломает кости. Он вспомнил, как их учили десантироваться в шторм: поджать колени к груди, опустить голову, сгруппироваться, затем, когда почувствуешь дно, резко выпрямиться и бежать — бежать, чтобы откатившийся вал не потащил в море. Но сейчас некогда было втолковывать Джамалю все эти премудрости — тот еле шевелился и слабел с каждой секундой.

Придется седлать волну, понял Кирилл. Рискованный способ — тут все зависело от удачи и от умения удержаться на гребне хотя бы минуту-другую, пока волной не вынесет на берег. Он повернулся к Джамалю, нащупал его плечо, подтянул князя поближе и крикнул:

— По моей команде греби! Греби сильнее, ногами и рукой, иначе нам крышка!

Тот что-то промычал в ответ — видно, понял. Лицо у него совсем побледнело, глаза блуждали.

Раскачиваясь вверх-вниз, Кирилл выбирал волну. До пляжа было метров двадцать, и тут полагалось действовать с осторожностью: если врежешься головой в камень, второй попытки не будет. А камней здесь хватало! Они торчали у самого уреза воды — буро-зеленоватые, обросшие водорослями, шершавые… Будто туши больших мохнатых чудищ, погрузившихся в море и выставивших на поверхность крутые спины и хребты с острыми шипами.

Накатился вал, еще один и еще… Сейчас! Кирилл вскрикнул, потащил Джамаля вперед. Тот догадался, что пора пришла, яростно заработал ногами, вспенивая воду. Волна подняла их, швырнула к берегу; ее прозрачный край затрепетал крыльями бабочки, потом начал скручиваться в тугой валик тарана, готового обрушиться на камни, гальку и песок. И в этом мире, как на Земле, воды и твердь вели свой вечный спор за господство; море, изменчивое и бурное, штурмовало сушу, суша оборонялась, подставляя под удары волн скалистые бастионы, песчаные отмели, груды земли и валунов. В этой борьбе гигантов люди были всего лишь крохотными мошками, захваченными ураганом; их ловкость, упорство и сила не значили ничего.

Почти ничего! Почти!

Им удалось удержаться на гребне. Огромный вал прокатился по пляжу до самого берегового откоса; внизу стремительно промелькнули мохнатые каменные спины, потом длинные пучки водорослей, скатанная водой галька, серая песчаная поверхность… Кирилл перевернулся, принял завершающий удар плечом, прикрывая собой Джамаля. Они рухнули на песок, вцепились в него скрюченными пальцами, уперлись ступнями в податливую, пропитанную влагой массу. Волна с шорохом откатилась назад, вылизывая пляж прозрачным языком, и Кирилл, пошатываясь, поднялся.

— К скале! — Он помог спутнику встать. — К скале! Быстрее!

Серый утес был совсем рядом. Он нависал над морем, вдавался в воду, словно исполинская гранитная башня, прикрывая своей массивной тушей маленький клочок земли — расселину между скалой и береговой кручей. Перед ней желтела полоска песка и неровной грядой торчали каменные обломки — довольно большие, человеку по грудь. Волоча за собой Джамаля, Кирилл бросился под их защиту.

Они успели добежать, ускользнув от очередной волны, с гулом прокатившейся по камням и песку. Она, однако, была пониже той, что выбросила их на берег. Ударившись о гранитную стену и обессилев, вал сполз в море с раздраженным шипением. Кирилл сделал несколько шагов, ощущая, как босые ступни вязнут во влажном песке, и выпустил плечо Джамаля — тот тряпичной куклой рухнул вниз. Лишился чувств? Кирилл с тревогой склонился над своим клиентом, нащупывая пульс, но князь был жив-здоров, только грудь у него ходила, как кузнечные мехи. Крепкий мужик! Против Самума не потянет, но в триарии сгодится вполне! Кирилл размышлял об этом без тени сарказма; к счастью, для своих сорока пяти Джамаль находился в отличной форме, иначе оба они уже кормили бы рыбешек в этих теплых водах.

Внезапно ему стукнуло в голову, что во время недавнего заплыва он даже не вспомнил ни про Харану, ни про спасительный пароль. Он боролся за свою жизнь и жизнь спутника так, словно это не было игрой, словно они могли умереть по-настоящему, погибнуть необратимо и навсегда, потерпев поражение в бескомпромиссном споре с волнами и ветром. Тревожный признак! Нельзя так забываться… и нельзя забывать, что возвращение всегда гарантировано, что все опасности этого мира — или этого сна — всего лишь лекарство от скуки, источник сильных ощущений, но никак не гибельной угрозы…