Странники войны

— Ты — ничтожество, Сильвио! — Пореччи с трудом привык к тому, что в устах истинного ничтожества Пьетро слово «ничтожество» звучит почти ласкательно. «Ничтожествами» он ухитрялся называть всех — от Господа, который вечно отворачивается от него в самые неподходящие моменты, до своей любовницы, которая, кстати, некогда слыла подругой нынешней любовницы Муссолини. Что, в зависимости от дальнейшего развития событий, тоже могло кое-что значить. — Не верить капитану Пьетро может лишь человек, никогда не выходивший в море.

— На «Турине», — с вежливой улыбкой на устах уточнил Сильвио, подставляя лицо первым по-настоящему теплым лучам солнца, сумевшим наконец пробиться сквозь пелену моросящего дождя, соленых брызг и шлубовато-серого тумана.

Не прошло и двух минут с момента, когда они завершили словесный турнир и Оливий занялся своими капитанскими обязанностями, как Пореччи нутром почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной.

— Слушаю вас, слушаю! — нашел в себе мужество не оборачиваться.

— Я ошибаюсь редко. Но если действительно не ошибаюсь, то вижу перед собой Сильвио Пореччи.

— В этот раз ошибаетесь. — Кроме удостоверения капитана службы безопасности у Пореччи было еще удостоверение агента криминальной полиции Бернардо Аттоника. Им-то он и решил воспользоваться.

— Утверждаете вы это как-то слишком уж неубедительно.

— Начнем устраивать проверку документов?

Пореччи уже повернулся лицом к человеку в сером, и несколько мгновений они молча стояли друг против друга — одинаково одетые, почти одного роста и вообще похожие, словно воспитанники одного сиротского приюта. К тому же руки они держали глубоко погруженными в карманы плащей.

— Мне многое понятно. Однако стоит ли скрывать свое имя от меня, синьор Пореччи? Майор Марио Фоджа. Из той же службы, что и вы. Только вчера прибыл из Рима. Нам сообщилй, что видели вас в Чивитавеккья и что вы настроены совершив морское путешествие. Пришлось поторапливаться.

— Так за мной уже следили?

— Профессиональная догадливость. А вот то, что слежки вы не заметили, плохо.

Пореччи мельком осмотрел часть палубы, на которой они находились. Справа от них сержант пехоты напропалую обнимал девчушку лет пятнадцати. Слева несколько крестьян, одетых так, как обычно одеваются горцы Сардинии, обсуждали свои дела, не обращая внимания ни на качку, ни на окружающих.

— И в чем же заключается ваш интерес ко мне? Майор слегка приподнял шляпу, свидетельствуя свое глубочайшее...

— Вы нужны нам, Пореччи.

— На арест вроде бы не похоже, — попытался улыбнуться Сильвио. В это же время дверь капитанской рубки открылась, и в ней возник Пьетро. Майор заметил его и понял, что Сильвио здесь не один и что ему явно не доверяют.

— Вы совершенно не так восприняли мое появление на корабле. До сих пор я не подходил к вам, поскольку сомневался, вы ли это. Вроде бы похож, и в то же время... Фотография, как вы понимаете, старая. Мы могли бы зайти в бар и выпить чего-нибудь. С детства не выношу морской сырости. Как и качки. Сухопутный, знаете ли, офицер.

— В бар — так в бар. Но учтите...

— Я угощаю, — прервал его майор. — И посоветуйте своему другу-капитану вернуться на мостик, иначе мы рискуем налететь на одну из прибрежных скал.

— Мы выпьем за твое здоровье, Оливий! — поднял высоко вверх руку Пореччи, якобы приветствуя его. На самом деле это был их старый условный знак: «Будь настороже». — Тут обнаружился мой давний приятель.

— Разве что приятель, — сифилитично прохрипел Оливий, не двигаясь с места. — Только знай, что все приятели — ничтожества.

— Но-но! — уставился на него майор.

— Это его словцо, — тут же усмирил его Сильвио. — Моряки — известные грубияны.

— Многие из них к тому же предатели, — добавил майор, явно имея в виду кого-то из более известных ему.

Капитан «Турина» хотел возразить ему, но в это время со стороны Корсики появилось звено немецких штурмовиков, рискнувших подняться в воздух сразу же после шторма. Увидев одиноко ползущий кораблик, они перестроились и начали друг за другом пикировать на него, не произведя при этом ни единого выстрела.

— Развлекаются, сволочи, — возмутился Сильвио, ища спасения под стенкой надстройки.

— Да нет, обучаются. Обратите внимание на почерк командира, — молвил Фоджа, как только понял, что это всего лишь имитация, и слегка оправившись от испуга. — Посмотрите, как он вначале кладет машину на крыло, а уж затем, в падении на цель, переходит в пике. Эти двое необстрелянных даже не рискуют повторять его финты.

Прижавшись спиной к надстройке, Пореччи выждал, когда самолеты вновь перестроятся, и проследил за действиями аса. Его машина напоминала вожака стаи, принявшегося обучать коршунов-перволеток.

Один из этих неокрепших не удержался и прошелся длинной пулеметной очередью у самого борта «Турина», на что капитан Пьетро ответил длинным гудком и проклятиями.

— До прихода в контрразведку вы служили в авиации? — спросил Сильвио, как только самолеты удалились в сторону Корсики.

— В Абиссинии. Только это нечестно: господствовать в небе страны, зная, что поднимать в воздух ее генералам нечего.

28