Странники войны

В банкетном зале фюрер — трезвенник и вегетарианец, — как и следовало ожидать, не появился. Во главе стола — стульев здесь не было — оказался «великий магистр» СС Гиммлер. Уже поднят был тост «За непобедимую Германию», уже прокричали «хайль!», но Скорцени все еще не покидало ощущение, что что-то сорвалось, что-то на совещании пошло не так.

Совершенно неясной осталась подноготная всей этой истории с возвышением и приближением к трону барона фон Риттера. К тому же Отто прекрасно помнил, что фюрер говорил о двух территориях будущей Франконии. Следовательно, «Альпийская крепость» и?..

Наполнив бокалы во второй раз, рыцари ордена сразу же разбились на небольшие группки. Скорцени понимал, что заключительная часть встречи продлится не более получаса и что все должно решиться именно в эти минуты. Оказавшись в одной группе с Борманом и Кальтенбруннером, Гиммлер явно искал его глазами, но «первый диверсант рейха» считал, что время для уединения еще не настало. Отойдя к тому же окну, у которого он стоял в прошлый раз — в какой-то степени это была дань суеверию, — он посматривал на дверь, за которой начинался путь к «Ритуальному залу», как называли комнату-сейф, в которой находилось «Копье судьбы». Он почему-то не сомневался, что фюрер находится сейчас именно там — у стенда с древним наконечником, неожиданно приобретшим столь магическую силу.

— По-моему, вам тоже не все ясно в этой ситуации, господин штурмбаннфюрер, — еще на ходу предположил Розенберг, держа в руке бокал, как церковный сторож — свечу. — Что-то в нашей «ритуальной встрече черных магов» не сложилось.

— Но одно совершенно ясно: коронование короля Франконии откладывается, — вежливо улыбнулся «первый диверсант рейха».

— Альпийской Франконии, — уточнил Розенберг и тут же зачастил: — Не знаю, не знаю. Главного мы пока не услышали, — кивнул он в сторону массивной дубовой двери. — Тайны этого замка рождаются не в вине, а на острие копья...

— ...Судьбы.

— Кстати, вы не обратили внимание на одну странность: вместе с фюрером, его адъютантом и личным телохранителем исчез и наш неофит — бригаденфюрер барон фон Риттер.

Скорцени с удивлением осмотрел зал и убедился, что среди десяти молящихся на свои бокалы высших офицеров СС барона действительно нет. А встретившись взглядом с Розенбергом, заметил, что тот загадочно ухмыляется.

— Не пытайтесь превращать барона в моего соперника.

— В любом случае он самолюбив... этот генерал-барон. Но самое любопытное, что, по-моему, исчезновения его не заметил пока что никто. Даже Гиммлер и Кальтенбруннер.

— Беспечные они люди, — подыграл ему Скорцени.

— Точнее, отсутствие опыта настоящих придворных интриг.

— Это касается и Бормана?

— Но ведь Бормана я не упомянул.

— Пардон, — Борман стоял чуть в стороне от Гиммлера и Каль-тенбруннера, в профиль к ним. В такой позе он спокойно мог наблюдать за всем, что происходило справа и слева от него, и одновременно держал под наблюдением Скорцени, Розенберга, Гиммлера и... дверь, ведущую к таинствам рейха.

— И вот еще что».. При всей той кровавой вакханалии, что разыгрывается сейчас в «суде чести»[59]  и ведомстве нашего достопочтенного доктора Фрайслера[60]

, у меня все еще остается впечатление, что ни одной нити, связывавшей непосредственных участников заговора с его вдохновителями за рубежами рейха, так и не обнаружено.

Переход к этой теме показался совершенно несвоевременным и необъяснимым. Но ясно было, что потребность в нем возникла у Розенберга не в последнюю минуту.

— Ну, принято считать, что он вызрел в недрах штаба армии резерва под крылом генерала Фромма и что все руководители его...

— ...Остались вне досягаемости крючьев[61] тюрьмы Плетцензее... Ясное дело, генерал Фромм сумел вовремя убрать главных хранителей тайны: Бека, Ольбрихта и Штауффенберга. Но ведь сам Фромм все еще жив.

— Не будем завидовать ему.

— Стоит ли.

— Следователи продолжают работать с ним. Может быть, не столь интенсивно, как хотелось бы.

— И при этом лишь вскользь интересуются человеком, сумевшим вовремя ускользнуть с Бендлерштрассе. Неким неприметным вице-консулом генерального консульства Германии в Цюрихе — заметьте, в Цюрихе! — Хансом Берндом Гизевиусом.

— Ваш личный враг? — рискованно пошутил Скорцени.

Но рейхсминистр давно знал цену его шуточкам и серьезно озадачил шефа диверсионной службы СД, прямо признав:

— Давний, как этот мир. Но я не стал бы даже имя его упоминать, если бы не подозревал, что 20 июля он вовсе не случайно оказался на  Бендлерштрассе. Не тот это человек, который может терять время, любуясь красотами Швейцарии и швейцарок.

— Словом, Фрайслеру нужны свежие головы?

— Не сказал бы. Нужна одна свежая голова, которая разобралась бы в связях заговорщиков с Западом, и Фрайслер здесь ни при чем. Терпеть его не могу. Тут другое: кто знает, вдруг эти каналы еще пригодятся нам. Когда станет ясно, что воевать на два фронта уже бессмысленно и кто-то из двоих врагов неминуемо должен становиться союзником.