Странники войны

Выстроившись цепочкой на широкой деревянной лестнице, эсэсовцы перебрасывали его из рук в руки, словно набитый опилками манекен. Но когда Зомбарт наконец оказался на первом этаже, кто-то милостиво швырнул к его ногам мундир — тот самый, в котором профессор Брофман готовил его к роли двойника — сапоги, ремень и фуражку.

— Одевайся! - приказал Гольвег, буквально пронзая указательным пальцем его грудь. — Гадко видеть, как ты светишь своей окальсоненной задницей.

Но вот Зомбарт надел мундир, затянул ремень и, расправив лацканы френча, тряхнул известной всему миру челкой. Стоявшие с двух сторон от него эсэсовцы оторопело уставились на «фюрера» и, переминаясь с ноги на ногу, словно ступали по раскаленным углям, отходили все дальше и дальше. Гольвег умышленно не предупредил их, что идут брать двойника фюрера, они понятия не имели, кого следует доставить к месту казни, и теперь приходили в себя, с ужасом обнаруживая, что ведь пинали-то они, вытирали носки сапог о седалище вождя Великогерманского рейха!

— Что вы попятились? — попробовал рявкнуть Гольвег, однако почувствовал, что голос предает его.

— Но ведь, господин гауптшутрмфюрер... — пролепетал один из конвоиров. — Это же...

— Кто, роттенфюрер[34] , кто?!

— Кажется... Может, мне почудилось, но...

— Что вы мычите, будто телка перед первыми родами? Что вам почудилось? Что вас уже арестовали? Так это я вам гарантирую, с переводом в штрафную роту.

Поняв, что толку от конвоиров не будет, Гольвег вновь захватил Зомбарта за загривок и, словно из катапульты, запустил им в дверь.

— Что вы уставились на меня? Ведите к машине!

Только в кузове крытого грузовика Зомбарт наконец нашел в себе мужество предположить: если бы, еще находясь во дворце, он обратился к эсэсовцам, как должен был обратиться на его месте настоящий Гитлер, они бы попросту отказались выполнять приказ Гольвега и, возможно, даже вступились бы за него.

«Что значит “вступились”? — почти с отчаянием упрекнул себя Великий Зомби. — Да прикажи я, они затолкали бы в этот кузов самого гауптштурмфюрера. Или там же, во дворе, пристрелили его, будучи твердо уверенными, что прикончили предателя, причем по личному приказу вождя».

* * *

Увозить его не спешили, словно давали возможность хорошенько поразмыслить над превратностями своей судьбы. Около получаса Зомбарт просидел в отсыревшем грузовике, один, без охраны, будто о нем вообще забыли. Потом, наконец, те же эсэсовцы, что пятились от него в прихожей дворца, робко уселись у заднего борта, и машина долго громыхала по брусчатке и вязла по проселочным дорогам. Уже начало всходить солнце, когда его доставили к какой-то разрушенной, брошенной хозяевами усадьбе, у высокой кирпичной ограды которой уже стояло человек двадцать. Все они были измождены, одеты в полосатые лагерные робы, а посеревшие лица превратились в их собственные посмертные маски.

«Да ведь их же будут расстреливать!» — ужаснулся Зомбарт. Но подумал об этом с такой отстраненностью, словно не мог поверить, что и его самого ждет точно такая же участь.

«Фюрер! — пронеслось по рядам обреченных, когда Гольвег лично подал руку Имперской Тени, помогая ему сойти с машины. — Это же фюрер!! — кто с надеждой, кто с ужасом признавал в нем того, кого он, Зомбарт, сам в себе так и не в состоянии был признать. — Но ведь это же... фю-рер!!!»

На какое-то время обреченные словно бы забыли о том, что им грозит. Они пришли в такое волнение, что, казалось, вот-вот взбунтуются и бросятся на своих палачей.

— Что произошло, господин гауптштурмфюрер? — спросил у Гольвега один из заключенных, еще сохранявший остатки военной выправки. Великий Зомби оказался напротив него. Гольвег умышленно не спешил затолкать его в группу расстрельных, а поставил чуть в стороне, чтобы они подольше могли видеть фюрера и приходить от этого в еще большее изумление. — Объясните же, что произошло! Вы что, арестовали этого узурпатора рейха?

— Как видите, господин полковник. И для этого вовсе не понадобилась ни бомба Штауффенберга, ни целый генералитет заговорщиков во главе с Беком и Фроммом.

— Да нет, такого не может быть! Кто этот человек? Он загримирован? Артист? На кого рассчитан весь этот театр-бордель?

— Не сомневайтесь, полковник. На этот раз перед вами настоящий фюрер. Так что компания у ворот рая у вас подбирается изысканная.

— Но если это фюрер, тогда почему я и двое моих товарищей-офицеров все еще здесь?! Мы ведь стремились к тому же! Мы хотели избавить Германию от этого... полусумасшедшего, — договорил он уже не столь смело, как начал.

— Но-но, — неожиданно вскинул голову Великий Зомби. — Одна рука его легла на пряжку офицерского ремня, пальцем другой он размахивал перед собой, словно выкашивал им целые ряды врагов рейха. — Вы, полковник, и ваши друзья... — это всего лишь скопище предателей. Что бы вы по этому поводу ни пытались доказывать на этом и том свете.