Странный Брэворош

Не боги, как говорится, Марийка, горшки обжигают! В Ле-

нинграде тебя встретит сам заместитель начальника «Ленплодо-

вощторга» товарищ Матвей Иосифович Цукерман. Наш земляк –

из

Златополя.

После

войны

как

перебрался

в

Ленинград,

так

там

и

живет. Каждый год в Златополь в отпуск приезжает. Вот и в этом

году приехал – ахнул: такой урожай пропадает! На днях был он в

нашем колхозе. Посоветовались мы и решили насчет яблок. Все

организаторские заботы он берет на себя. Человек он надежный,

порядочный,

не

подведет,

не

обманет,

не

беспокойся.

Но самое главное, – Мыкола Григорич поправил свои окуляры, – возьми с собой Глебушку. У товарища Цукермана в медицинских кругах – очень хорошие возможности. Они толк в витаминах, как никто понимают, а он их этими витаминами снабжает. Понимаешь взаимосвязь и взаимовыручку?

– 

Понимаю,

Мыкола

Григорич,

понимаю.

Но

хата

моя

как

же?

И Люська, и куры, и Пират с Барсиком…

– 

За

хату

не

беспокойся,

приглядим.

Живность

твою

временно

возьму к себе. А куры – что куры. Ты их с собой в дорогу нагото-

вишь

–

путь

неблизкий,

дней

пять

будете

ехать.

Да

и

в

Ленинграде

что-то кушать надо. Не святым же духом вам питаться. Яблоками

не наешься, да и поперек

горла уже эти яблоки.

Голова сельсовета ушел, а мамка еще долго смотрела в сторону калитки. Даже Глебушке было ясно, что жизнь их опять переворачи- валась на другой бок. Что там будет в их новой жизни – совершенно непонятно. Но и так жить, ничего не меняя, ничего и не изменишь. Ему же, Глебушке, казалось, что еще немного усилий – и путь к ко- мандованию полком станет прямым, как мост через Большую Высь.

11.

Сборы в Ленинград были долгими, суматошными и бестолко- выми. Мамка ежедневно пешком моталась от правления колхоза до станции, где к отправке готовились вагоны с яблоками. Нужные бумаги были оформлены быстро, а вот с вагонами было много не- утыков: то доски в полах вагонов оказывались гнилыми, то замки на засовах отсутствовали, то решётки на окнах для обеспечения вентиляции и безопасности вагонов были сломаны. Позаботиться

пришлось и о сооружении нар и оборудовании печки-буржуйки. Тут выручил безотказный плотник Хома Митрич. Он прямо в ва- гоне, где предстояло ехать Глебушке с мамкой, соорудил широкие и невысокие нары, в противоположном углу, в закоулке, умудрился смастерить почти элегантный нужник со съемной частью половой доски для естественных целей. А возле дверей вагона прибил к полу доску-тормозок, чтобы фиксировать Глебушкину коляску. И петельку специальную устроил, чтобы удерживала коляску вместе с Глебушкой.

Хома Митрич все предусмотрел! Даже маленький курятничек организовал прямо в вагоне, объясняя мамке:

– 

Ты,

Маня,

кур

живыми

вези.

Так

сохраннее

будет.

Ты

их

сюда

посади, да и бери по одной для бульонов там ваших. Ребёнку бульон

в дороге

лучше

всего

на

пользу.

Мамка благодарно кивала, прикидывая, что трех кур ей с за- пасом хватит. А остальных можно соседям раздать в благодарность за поддержку.

– 

Поедете, что те королевишна с прынцем! – убежденно говорил

плотник

Марийке.

Все

удобства

–

в

лучшем

виде.

Хлопчику

скучно

ж будет ехать взаперти. Пусть на колясочке сидит себе у дверей, да

любуется

видами,

как

в

кино

в

клубе.

Он же, Хома Митрич, сделал в вагонах специальные бурты для перевозки яблок: чтоб не подавились при движении состава.

– 

Поезд-то машина глупая, хоть и большая. Прет так, что павид-

лу привезешь в Ленинград, а не яблоки. А человек все продумать

должен

заранее:

он

не

машина,

с

него

потом

спросится!

Домашние дела разрешились как-то неожиданно легко. Только с козой Люськой и с Пиратом расставаться было затруднительно, но Мыкола Григорич заверил:

– 

Все,

Марийка,

будет

абге

махт!

Культурный человек всегда убедительней некультурного. Глебушка еще никогда ни с кем не расставался. С ним расстава-

лись. Сначала Гаврик, потом – папка. Казалось бы, какая разница: ты расстаешься, или с тобой расстаются? Оказалось, разница есть. Когда расстаются с тобой, ты уже ничего поделать не можешь. Такое расставание больное, но когда расстаешься ты – это ещё больнее. Ведь кажется, что в твоей власти не расставаться, изменить все к лучшему.

Глебушка это понял, когда настала пора уезжать на станцию. Они с мамкой побывали на кладбище – попрощались с папкой и с другими родными могилами. А там их – полсела. Мамка у каж- дой поплакала, у каждой что-то пошептала. Глебушка сидел возле папкиной могилы и не сводил с нее глаз. На холмике еще не успела вырасти трава, но искусственные цветы умудрились уже поблёк- нуть. Старательный паук устроил возле креста свою западню, и в него попалась несмышленая муха. Глебушка поднял с земли сухую веточку и освободил дурёху. Та, не поблагодарив, улетела.

С живыми прощаться было тоже нелегко. Пока Мыкола Гри- горич грузил на подводу пару самодельных чемоданов, клетку с курами да узелок с едой и Глебушку с его коляской, мамка обнялась с соседками и все они разом заплакали на разные голоса.

– 

Цыц вы, кляти бабы, – деликатно прервал прощание голова

сельсовета.

–

Не

на

фронт

провожаем.

Насплетничаетесь

еще.

–

Он

сам

сел

на

подводу

за

вожжи

и,

дернув

ими,

негромко

скомандывал:

– 

Но,

лыдащё!