Странный дом мисс Корицы

Мисс Корица прошла сквозь замершую тигриную стаю, развернулась и наконец встретилась со своим раскаянием лицом к лицу.

Мисс Корица сказала:

– Вы мне больше не нужны. Убирайтесь!

Чем дольше потакаешь страхам и отказываешься посмотреть им прямо в глаза, тем больше они становятся. То же самое касается печалей и сожалений. Мы не знаем, работает ли трюк бенгальских жителей с лицами на спине против настоящих тигров, но мы точно знаем, что если человек (или ведьма) посмотрит своему страху в глаза, то тот исчезнет. Он съёжится.

Мисс Корица боялась тигров, которые родились из её злости и неосторожных слов. Чем дольше мисс пыталась уйти от ответственности, тем опаснее становились тигры.

Когда же мисс Корица встретилась с ними, тигры просто рассеялись, как будто с самого начала они были одним лишь воздухом. Их длинные когти растаяли на коридорном ковре. Их усы как тонкие нити паутины потянулись к потолку и растворились в нём. Их глаза вспыхнули, померцали и потухли.

Последними пропали полоски. Они отделились друг от друга и мягкими цветными лентами неспешно поплыли по воздуху к мисс Корице, потому что никто на свете, даже ведьма, не может совсем-совсем избавиться от сожалений. Они навсегда останутся её частью. Одна за другой тигриные полосы скользили через петельки от пуговиц на платье куда-то в район её сердца, пока последняя не скрылась из виду. Единственное, что напоминало теперь о них – это похорошевшие длинные ногти мисс Корицы, которые окрасились в тигриные цвета.

Только после этого мисс Корица посмотрела на детей.

Её тёмные глаза, которыми так восхищался Эрнесто, наполнились слезами.

– Вы сможете когда-нибудь простить меня? – выдохнула мисс.

Глава 5, в которой прощают

После того как тигры испарились, стало ясно, что им всем не помешала бы большая кружка ароматного какао. Даже Эрнесто обещал выпить хотя бы маленький глоток горячего напитка или хотя бы притвориться, что пьёт.

Пить какао решили в зимнем саду.

– Конечно, мы тебя простим! – заявила Сюзанна, первой брякнувшись в кресло и подняв ноги на расшитый бархатом марокканский пуфик. Сюзанна привыкла говорить за всех. Анна-Лиза была в таком восторге, что вряд ли смогла бы сказать что-то путное, а Пекка, вновь ставший оборотнем, уже успел набить рот пирожными. Проглотив пирожное, Пекка почувствовал, что Смелость зашевелилась у него внутри, и ему просто необходимо очень громко рыгнуть.

Никто не осудил его за это.

Сначала дети подумали, что мисс Корица опять рассердится, но она только протянула руку и почесала Пекку за ухом. Другой рукой она притянула к себе Анну-Лизу и поцеловала её макушку.

– Особенно мне стыдно перед тобой, бедный мальчик! – мисс Корица вздрогнула, вспоминая минувший ужас. – Я никогда не хотела, чтобы так всё вышло! И меньше всего я хотела разделять тебя надвое! Ты нравишься мне таким, какой есть.

– Ничего, – промычал Пекка. Он проглотил очередной большой кусок (ведь аппетит у него теперь был волчий), высунул длинный язык и довольно запыхтел.

– А я и забыла, что Пекка такой, – Сюзанна покачала головой. – Неудивительно, что он выглядел таким измученным. Наверное, тяжело быть просто мальчиком, если ты привык иметь шерсть и когти.

Пекка кивнул. Затем его нога стала колотить по полу, поскольку мисс Корица добралась до тайного места у него за ушком, чесание которого приводило Смелость в восторг.

– А я знала, что с Пеккой что-то не так, – сказала Анна-Лиза тоненьким сонным голосом и зевнула, – но меня, как всегда, никто не слушал.

Мисс Корица смотрела на детей, которых смогла вернуть назад из забытья. Как она могла подумать, что без них ей будет лучше?

Глава 6, в которой обезьяны пьют какао

На кухне Измаил варил какао для обезьян. Они собрались, все двенадцать, за длинным столом с кружками в руках, а когда Элизабет нашла в шкафу большую гроздь потемневших бананов (они самые мягкие и сладкие, поэтому самые лучшие), праздник начался.

Они болтали между собой.

– Уук уук ААК аак иик? – спросил Тристан и, сложив губы трубочкой, подул на дымящийся напиток. («Как вы думаете, сколько на этот раз продлится мир?»)

– Иик, еек, – ответила Изольда. («Кто знает?»

)

Грегор пробурчал:

– Еек, еек, ИИК-ИИК-ИИК аак. («Пока Пекка не начнёт метить углы или Сюзанна не использует кукол Анны-Лизы для улучшения своих приборов».) Он был самой мрачной обезьяной и после того тяжёлого испытания с кашей часто представлял себе, как проснётся и обнаружит, что превратился в большого мохнатого жука. Грегор откусил кусок банана и добавил:

– Оок-уук аак. («Человеческие дети могут подраться по любой причине».)

Измаил поднял лохматые плечи.

– Ее-аак уук иик. («А потом мисс снова устроит сцену, а нам придётся убирать весь бардак».)