Странствие за Фарадоунами (без иллюстраций)

Он тщательно скопировал действия Бет и, отодвинув простыни, осторожно забрался в постель. Сначала, погрузившись в нее, он почувствовал себя ужасно неуверенно и беззащитно, словно улегся на кровати, сделанной из воздуха, и лежал напряженный и скованный, но через минуту-другую начал расслабляться, и к тому времени, как Бет потянулась, чтобы задуть свечи, он крепко спал. Она улыбнулась про себя и нежно поцеловала его в оба закрытых века.

— Доброй ночи, Наб, — тихо сказала она. — Спи спокойно. — И, обвив его руками, погрузилась в глубокий и мирный сон.

ГЛАВА XX

Уорригал на кухне проснулся. Затухающие в печи угольки отбрасывали красные отсветы на обмякшие сонные тела Брока и Перрифута, а в середине комнаты пара стариков крепко спала на полу на подушках. Было тихо, за исключением свиста ветра снаружи да негромкого храпа и тяжелого дыхания Брока и Джима. После долгого сна филин почувствовал себя свежим и бодрым и решил ненадолго выбраться на улицу на разведку. К счастью, окно было оставлено открытым, и вскоре Уорригал летел в ночи, под светом звезд, взмахивая крыльями над дроком и вереском тихо спящей пустоши. Дождь перестал, и воздух наполнился запахом влажной земли, но шторм переломил жаркую погоду, и ветер, дувший с гор, нес прохладу; осенний ветер, подумал Уорригал, он говорит о конце лета. Небо было чистым, черным и бесконечно глубоким, виднелась лишь крошечная дуга новой луны; звезды ярко мерцали и пританцовывали.

Уорригал, молчаливо скользивший темной тенью сквозь ночь, наслаждался прохладным и свежим ночным воздухом. Он давным-давно не чувствовал себя в таком хорошем расположении духа. Наб, Бет и другие в безопасности отдыхали внутри дома; завтра они все уйдут, и, если им повезет, очень скоро прибудут в обиталище горных эльфов, где завершится их путешествие. «И что тогда? Где все это закончится?» — подумал он. На какие-то мгновения филин позволил мыслям вернуться к Серебряному Лесу и к прежним дням. Теперь они казались далеким чудесным сном, и когда под конец перед его мысленным взором промелькнула картина того леса, каким они его оставляли, он почувствовал, как поднимается внутри волна горькой печали и гнева. Тогда он оторвался от этих тягостных воспоминаний и отдался чистой радости полета.

Уорригал снижался, нырял, пикировал и скользил, чувствуя, как ветер пронизывает его перья и вычищает из них всю пыль и песок, которые скопились за долгие засушливые дни, пока животные пробирались через низменности. Он летел в обратную сторону, следуя за Руусдайк, вдоль которого шли накануне звери, спасаясь от преследовавших их уркку, когда постепенно уловил в воздухе какие-то звуки. Сначала они не особенно выделялись, и он оставил их без внимания, но чем дальше он летел вниз над склоном, тем более настойчивым и громким становился шум. Было похоже, что он поднимается навстречу филину — устойчивый размеренный грохот, постоянный и беспрерывный, неутомимо подчеркиваемый фоновым равномерным ритмом. Оптимизм и уверенность Уорригала начали таять, пока не исчезли совсем, осталось лишь тошнотворное чувство неопределенного страха.

Слева от него стоял боярышник с густой пышной кроной, и он решил засесть под прикрытием его веток и подождать, пока не увидит причины шума. Он тихо слетел в самое плотное скопление листвы и подыскал хорошее место, откуда мог ясно видеть сквозь щели между листьями, но его самого, как подсказывал опыт, видно не было. Филин приготовился долго ждать, и тут внезапно увидел далеко внизу в долине источник шума, только начинающий долгий подъем по пустоши. Сперва он не мог разобраться, что это такое; оно выглядело как огромная гусеница с черным телом и протянувшейся вдоль спины ярко-красной полосой. Гусеница медленно и тяжко пробиралась по изгибам и поворотам предгорий, петляя, как змея, вдоль извилистого ручья в долине, по которой она поднималась.

Уорригал завороженно смотрел, как эта штука приближалась, а затем, когда она покинула предгорье и направилась к краю пустоши, он с содроганием понял, что она такое. Ее тело состояло из сотен уркку, одетых в темную одежду и идущих по двое и по трое, будто некая процессия. Большинство из них несли пылающие факелы, поднятые над головами, и именно они выглядели с расстояния как мерцающая красная рана на спине гусеницы.

Филин стряхнул охватившую его дурноту и заставил себя размышлять. Они шли тем же путем, которым животные следовали вчера, и поэтому, вероятно, будут в коттедже очень скоро. Звери должны уходить сейчас же. Он тихо выпорхнул из боярышника и, держась так низко, что едва не задевал верхушки папоротников и вереска, поспешил обратно на холм, не упуская дорогу из поля зрения, но сместившись от нее немного в сторону, чтобы его не так легко смогли заметить. И в самом деле, он вскоре исчез из поля зрения уркку, хотя все еще слышал постоянный низкий рокот их голосов и ровный барабанный бой марширующих ног.