Странствия Афанасия Никитина

Сообщает Никитин еще об одном любопытном местном обычае: «да у бутханы бреются старые женкы и девки, а бреють на себе все волосы, и бороды и головы, да и пойдуть к бутхану».

Бритье волос, по предписаниям некоторых индийских законов, было началом очистительного обета, но женщины обычно подстригали свои волосы, но не брили их. Исключение составляли только вдовы. Возможно, что в XV веке религиозный фанатизм был сильнее и в некоторых случаях брились и девушки, и замужние женщины.

Не пропустил острый взгляд Никитина и того, что при входе в ограду, где находились храмы, взималась с молящихся особая пошлина. «Со всякыя головы емлють по две шекшены пошлины на Бута, а с коней по четыре футы». Шекшень — мелкая серебряная монета.

Никитин характеризовал индусскую религию в следующих словах: «ни крестиане, ни бессермена, а молятся каменным болванам, а Христа не знають».

«А верь в Индеи всех 80 и 4 веры», — пишет он дальше.

Исследователи приводят цифру, близкую к никитинской, упоминая, что в Индии имеется 90 сект. Впрочем, ни индийским, ни европейским ученым до сих пор точно не известно, сколько в Индии различных сект.

Никитин так передает рассказы индусов об их религии: «и оны сказывают: веруем в Адама, а Буты, кажуть, то есть Адам и род его весь».

Итак, боги произошли от одного существа, названного Никитиным Адамом. Здесь Никитин пытается изложить кратко какое-то монотеистическое учение. Стремление к единобожию давно известно у индусских мыслителей. Особенно усилилось оно именно в XV веке в связи с проникновением в Индию мусульманства.

«А вера с верою, — сообщает дальше Никитин, — ни пиеть, ни яст, не женится». Тут, по-видимому, он говорит не столько о сектах, сколько о кастах.

В XV веке уже не было первоначальных древних каст, но от них произошли многочисленные смешанные группы, связанные общностью религии и занятий. Даже высшая каста брахманов не составляла одной группы, а имела многочисленные подразделения. Далеко не всякий брахман одной группы соглашался общаться, есть, пить и породниться с брахманом другой группы. Ведали всем внутренним распорядком таких подкаст особые выборные, а иногда наследственные старшины, которые строго преследовали все нарушения устава, налагали штрафы, взыскания и исключали из касты.

Индус, принадлежащий к какой-нибудь касте, ни за что раньше не стал бы есть с человеком другой касты, в особенности с мусульманином. Это подметил Никитин и пишет, что «индеяне с бессермены ни пиють, ни ядять». Больше того, он сообщает, что индусы «от бессермян скрыются, чтобы не посмотрил ни в горнець (котелок), ни в яству, а посмотрел бессерменин на еству, и он не яст». Это, видимо, особенно нетерпимые из них, считающие, что один взгляд нечистого мусульманина уже оскверняет их пищу.

У некоторых индусов эта нетерпимость распространялась не только на мусульман, и потому они «ядять иные, покрываются платом, чтобы никто не видел его», они «один с одним ни пиеть, ни яст, ни с женою».

Об одной секте было известно, что принадлежащие к ней индусы сами готовят себе пищу и едят ее тайком от других. Если во время приготовления пищи кто-нибудь взглянет на нее, она тотчас же выбрасывается. Осквернение могло произойти не только от общения с человеком другой касты. Не ели даже со своими родными, ибо «кто знает, какой великий грех скрыт у кого». Один же из старых законов определенно советует: «Не вкушай пищи вместе с женой — не сильно будет потомство».

Само собой разумеется, что при таких обычаях в дороге каждому необходимо было иметь свою посуду как для приготовления пищи, так и для питья. «На дорозе, — говорит Никитин, — кто же собе варит кашу, а у всякого по горньцу». Здесь можно добавить, что даже форма земляной насыпи, на которую ставят кушанье вместо стола, у каждой касты была особая. У браминов эта насыпь четырехугольная, у кшатриев — треугольная и т. д.

Человек высшей касты, если ему не хватало еды, мог принять пищу от человека низшей касты только в крайней нужде. Брахман от небрахмаиа, например, мог взять пищу только после трех дней голода.

Описывает Никитин и как едят индусы. «А едят все рукою правою, — сообщает он, — а левою не приимется ни за что, а ножа не держать, а лъжицы не знають». Все это подмечено точно: имеется прямое указание в религиозных законах, что есть надо правой рукой, не прикасаясь к пище левой. «Кто выпьет воду левой рукой, тот как бы выпил вина, то есть совершил грех».

«Ясти же садятся, — пишет Никитин дальше, — они омывают рукы да и ногы, да и рот пополаскывають».

Действительно, индусу предписывалось перед едой омыть руки и ноги и выполоскать рот. Есть надо на открытом чистом месте. Перед едой нужно отогнать от себя страсть, гнев и жадность. Все это понятно. Но надо было кроме этого пощелкать пальцами, чтобы отогнать и злых духов. Садиться за еду предписывалось с обнаженной головой и без обуви. Кто ел с покрытой головой или обратившись лицом к югу, оказывается, вкушал пищу «злых духов», и она не шла ему на пользу.