Странствия по поводу смерти

А вдруг Вахтанг, настоящий отец Лауры Викентьевны и дед Веры, еще жив. Он на восемнадцать лет старше своей дочери, Лауры. А ей 69.

Но всё это будет потом, после родов.

Вера думает сейчас только о ребенке.

Они вместе все обсуждают и решают с ним. Они вместе слушают с ним музыку, ездят по музеям на своем Инфинити.

Фотографии сирот пока не смотрят, это все только после ареста и осуждения Самохвалова.

А отцовские данные по стукачам с 25-го года через 37–48 и по 1990-й, выложены в Интернете, но реакция на них никакая.

Первое – что уже и таких адресов в основном нет.

Второе – что давно и потомков-то с этими фамилиями почти что нет.

Многие доносчики и их семьи сами стала жертвами доносов и лежат теперь там, в вечной мерзлоте, если их не съели песцы.

ГУЛАГ принимал всех, и жертв, и их убийц.

А если теперешние молодые вдруг прочтут о своих предках-сексотах, секретных сотрудниках органов, они вполне могут написать Вконтакте: «Прикольно!»

И поместят свое селфи на фоне портрета вождя.

Строгая бабушка

У одной девочки была очень строгая бабушка, если не сказать хуже. Как-то раз девочке приснился сон, что ее бабушка на самом деле злая колдунья. И девочка потом целый день все ходила под этим впечатлением, боясь бабушки.

И то говоря, ведь каждая злая колдунья неожиданно для себя может стать мамой, и от этого, можете себе представить, она способна еще больше обозлиться. А потом вдруг и такое дело выйдет, что она в один прекрасный момент превратится в бабушку, и опять-таки ничего хорошего от такой перемены с ней не произойдет, даже наоборот!

Она будет уверена, что именно дети испортили ей всю ее молодую жизнь, а уж внуки тем более.

И мы описываем именно такой случай, что взрослая дочь и внучка оказались у такой бабушки причиной всех ее бедствий, выросли ни на что не способными дармоедками, живоглотками и чулиндрами, сидящими на шее.

При этом надо знать, что данная бабушка совершенно точно не была злой колдуньей, а то бы все ее верхние и нижние соседушки давно бы взорвались вместе со своими праздниками, протечками, крикливыми детьми, а также лающими безобразно, до воя буквально, собаками и невыключенными телевизорами – а все бы машины, стоящие у подъезда, давно бы были украдены и находились бы в розыске. Давно и навеки. Вообще бы в окрестностях стояла мертвая тишина, и ворон бы точно не было. И кошек, орущих по ночам, давно бы скрутили и свезли туда, где делают мыло. А подросткам было бы самое место в колониях для малолетних преступников!

И обстановка в городе была бы приблизительно как после взрыва знаменитой нейтронной бомбы: все цело, дома стоят, но живых ни в домах ни на улицах нет, все тихо и пусто, чисто и свободно.

Иное дело банк, в котором бабушка хранила все свои деньги и куда она наведывалась довольно часто. Там ее встречали ласково, там ее денежки пересчитывали и берегли, даже платили ей хорошие проценты, и от этого капитал рос.

И бабушка всегда веселая уходила из родного банка и торжествующая являлась домой, чтобы с новой силой кричать на дочь и внучку, которые так и норовили сесть ей на шею, то есть потратить все то, что наработано банком. «Но ни копейки, ни копейки вам не обломится, – обещала бабушка, – обжоры вы проклятые. Отродья своего деда!»

И вот однажды случилось, что как раз – то этот банк и лопнул. Как будто специально поработала какая-то злая сила, направленная прямо в эту строгую бабушку.

И она потеряла все свои честно заработанные деньги! Было много крика, даже воя, бабушка рвала и метала, швыряла кастрюли с супом и сковородки с макаронами.

Девочка с мамой даже ходили ночью по улицам, ожидая, пока погаснет свет у бабушки в спальне. Но он не гас. А девочка, о которой идет речь, бабушкина внучка, она так себе это и представила, что огромный стеклянный банк лопнул, и все деньги взорвались, и обгорелые клочки раскидало так, что их уже не собрать. Ужас!

Несчастье, которое происходит с добрым и хорошим человеком, – это одно, все вокруг проникаются жалостью и стараются ему помочь.

Но совершенно другое дело, когда в беду вляпывается плохой человек – этот начинает со страшной силой и активностью бороться за свое пропавшее счастье, терзать, доставать, мучить окружающих, особенно свою бестолковую испуганную родню, а также посторонних, в основном беззащитных и добрых людей, которым всех жалко.

И в том и в другом случае результат копеечный. Чужие добряки выслушают всё по телефону, заохают, поддакнут, через неделю принесут старую картину, которую берегли на черный день, или прабабкино колечко, чтобы ты же и продал.

Деньгами надо! Нет, не понимают.

А домашние – какой с них спрос! Сами норовят взять деньги на то и на это, на стиральный порошок или на мыло.

Беречь надо! Экономить!

Ну так вот, любимый бабушкин банк кокнулся, и для семьи начались тяжелые времена.