Странствия Шута

Еда, напомнил я ему. Нюхай. Яблоки. Бекон, рыба? Горшочек меда. Я мог только предлагать. Магия Уита позволяет дотянуться до животного, но нет уверенности, что оно воспримет мои мысли. И, конечно, не дает мне силы командовать им. А иногда само прикосновение к его разуму становится ошибкой.

Как в этот раз. Я почувствовал его боль, и ему не понравилось, что я вызнал эту его слабость. Медведь низко, сердито зарычал.

— Стоять, — скомандовал я остальным. — Не бегите.

Я поднял меч. Никогда он не казался таким маленьким в моей руке. Медведь все смотрел на человеческие статуи. Я бросил косой взгляд на Шута и Искру. Они были самыми уязвимыми: у Искры нет оружия, Шут — слеп. Оба стояли в одних чулках. На Искре болтался плащ Элдерлингов. Остальные могли убежать. У нас с Лантом были мечи, Пер держал посох.

Но медведь решил, что мы не опасны. Он вновь опустился на четвереньки, обнюхал мешок Ланта. У него оказались толстые черные когти со смертоносными острыми кончиками. Показывая свою силу, он небрежно разодрал мешок, рассыпав его содержимое по снегу. Лант испуганно охнул.

— Не двигайся, — предупредил я, и он повиновался.

Я перевел глаза на Искру. Она выглядела осунувшейся, но ее челюсть выдавала решительность. Медленно-медленно она подняла одну полу плаща-бабочки и попыталась обернуть ее вокруг Шута. Он обнимал себя за плечи, сжимаясь от холода, страха и тоски. Что он ощущал? Тепло, исходящее от такого большого существа, звуки, которые оно издает, обнюхивая вещи Ланта? Я рассмотрел медведя, оценил его размер и силу.

— Пер, забирайся на дерево позади себя. Зверь слишком велик, чтобы драться с ним. Двигай. Сейчас же.

Удивительно, но мальчик сразу же повиновался. Он двигался тихо и быстро. Подняться оказалось непросто, но у мальчика открылось вдохновение. Один в безопасности.

— Лант, теперь ты.

— Нет, — его голос был смертельно-спокойным от ужаса. — Два меча лучше, чем один. Я не буду нападать на него, но, если он кинется на вас, я постараюсь помочь.

Я скосил на него глаза. Сын Чейда. Откуда вдруг взялся этот мужчина?

— Пусть так, — согласился я. Медведь возился с чем-то, завернутым в несколько слоев просмасленной ткани. — Мы будем отступать.

Искра медленно повела Шута в сторону того, что ей казалось единственно возможным безопасным путем. Плотный лес позади нас не позволил бы им убежать. Она пошла вдоль края павильона и старой каменной кладки, пробираясь по кривой, пока не приблизилась к каменной колонне. С тяжелым сердцем я понял, что медведь оказался между мной и ними. Я видел, как тяжело она дышала, приближаясь к порталу. Как двигались ее губы, и как Шут стащил перчатку с посеребренной руки. Я не слышал ее слов, но видел его короткий кивок.

— Не надо! — отчаянно сказал я. — Не рискуй. Он наестся и уйдет. Подожди.

Услышав меня, медведь поднял голову. Он попробовал съесть сыр, вощеную ткань и все остальное. Что-то застряло в его зубах и теперь он раздраженно скреб лапой в пасти, пытаясь вытащить это когтями. Его бесило это состояние, а потом внезапно пришла боль. У старых медведей плохие зубы, и ткань обернулась вокруг одного такого. Он яростно заревел, и Искра взвизгнула. Зверь резко повернул голову в их сторону. Его глаза, маленькие и черные, полные гнева, нашарили пару людей. Искра в ужасе потащила Шута к колонне.

— Нет! — закричал я.

Медведи ходят вразвалочку, но, атакуя, бегают очень быстро, быстрее, чем здоровый мужчина. Это был старый медведь, но Шут был слеп. Я не смог бы опередить зверя. У них не было надежды. Не обращая внимания на мой окрик, медведь с громким ревом побежал за ними. Не было времени думать и решать, что опаснее.

— Пошли! — закричал я им.

Медведь почти настиг их. Его пасть распахнулась, но внезапно он отпрянул назад: у самой морды захлопала крыльями ворона и попыталась клюнуть его в лоб. Этого момента Искре хватило. Она толкнула Шута к колонне и повернулась, чтобы убежать, но Шут схватил ее за запястье, и потащил за собой. Она закричала, отчаянно бьющая крыльями ворона рванулась к ней. Бегущий медведь врезался в холодный черный камень и отступил, озадаченный и злой. Он обрушился на врага, черные кривые когти заскрипели по грани колонны. Они сбежали, но в безопасность или в небытие? Когда медведь повернулся и выбрал новые цели, у нас с Лантом остался один выход.

— Деревья! — крикнул я ему.

Он не стал уточнять. Я побежал за ним к огромной сосне. У нее не оказалось нижних ветвей. Я подбросил Ланта вверх и последовал за ним. Для городского мальчишки он отлично лазал.

— Выше! — крикнул я ему.

Мы карабкались по голому стволу, упираясь ногами в грубую кору и ломая об нее ногти. Наконец он добрался до большой ветки.

— Двигайся, — пропыхтел я.